В маленький тюремный храм Борис пришёл без веры, но с ощущением гнетущей тоски и безысходности. Он стоял у входа, прислонившись к дверному косяку и, сложив руки на груди, наблюдал за священником и десятком с лишним осуждённых.
Стоявший с другой стороны от двери, офицер подошёл к Борису и тихо сделал какое-то замечание, но, встретив пронзающий злобный взгляд, вернулся обратно, пообещав о чём-то доложить начальству.
Борис оставался неподвижным и тогда, когда люди направились к выходу. Офицер грубо подтолкнул Бориса, однако подошедший священник отвлёк его. Завязался разговор, из которого, слышавший почти всё, Борис понял, что храм недостроен и нужны добровольцы вместо, недавно освободившихся, строителей. Информация эта зависла в опустевшем разуме Бориса. Мыслей не было. Он куда-то шёл вместе со всеми, с кем-то столкнулся, от кого-то получил несколько ударов, автоматически ответил; кого-то унесли.
Оказавшись в кабинете начальства, Борис долго тупо стоял, совершенно не воспринимая то, что ему говорили, и вдруг, неожиданно для самого себя, попросился на строительство храма.
К удивлению Бориса просьба его вскоре была удовлетворена. Ещё больше Борис удивился, когда узнал, что за него просил сам отец Николай, настоятель храма.
Работа началась для Бориса с расчистки территории вокруг храма.
Осуждённые работали вяло, то и дело устраивая перекуры; трое — не работали совсем, покрикивали на других, удобно устроившись на куче досок. Подобных людей Борис возненавидел ещё в армии. Присутствие их раздражало Бориса. Рядом худощавый парень в очках тщетно пытался выковырять из земли большой плоский камень; Борис принялся помогать. Вскоре камень удалось извлечь и оттащить в сторону; парень сел на камень, стараясь занять как можно меньше места, и, протянув руку, представился:
— Дмитрий.
Борис пожал парню руку и, назвав своё имя, сел рядом.
— Скажи-ка, Дима, что там за три «урода» на досках?
— Не связывайся!.. Вон тот пожилой — это Сан Саныч, бригадир наш… Правда, он — только формально бригадир; на самом-то деле — Фока командует, — Никита Фокичев, это — у которого шрам на башке… В прошлом году «пометили», — теперь с охраной ходит.
— А «охрана» — это, значит, вон тот коренастый что ли?
— Верно, он, — Петруха Семёнов; его чаще Сёмой называют. Сёма — парень спокойный; его многие даже уважают.
— А Фока?
— Фока — «гнида», — подлый… Лучше не связывайся.
— Ладненько, — учту… Что это они засуетились?
— Похоже, кого-то из начальства заметили. Пойдём-ка работать!
Дмитрий поспешно поднялся; Борис же ещё немного посидел, потом потянулся, встал, несколько раз присел и наклонился, покрутил головой, подвигал плечами; после этой короткой гимнастики хотел было вернуться к работе, однако неожиданно получил довольно сильный толчок в спину. Обернувшись, Борис увидел Фоку; тот стоял с сигаретой в зубах и что-то мерзко шипел. Не обращая внимания на ругань уголовника, Борис спокойно взялся за работу.