Глеб ГОНЧАРОВ
Под звездой Хабар
Повесть
«...Каждый Еврей должен иметь известную свою наследственную фамилию, которая и должна уже быть сохраняема во всех актах и записях без всякой перемены, с присовокуплением к оному имени, данного по вере или при рождении».
Указ Александра I от 9 декабря 1804 г.
I
В год, когда Император Александр Павлович танцевал котильоны на Венском конгрессе, в конце апреля старая, полуразмытая глинистая дорога неподалеку от Збышова Слонимского уезда была разбужена глухим, доносившимся издалека шумом.
Над землей еще лежало раннее утреннее затишье, когда все живое дремлет, стараясь за короткие ночные часы набраться свежих сил, чтобы с первыми проблесками зари задвигаться, зашевелиться от самого сознания жизни; когда даже небо, напитанное прохладой, спит, и крупные, словно пшеничные зерна, звезды мерно мигают, охраняя покой мира; когда неспешно склонялись к закату семиколесный Ильин Воз, и тесные Волосыни, и повисшие на небесном коромысле Три Короля; когда туман, притаившийся в низинах невиданным белым чудовищем, еще не пал на травы адамантовой росой; когда до рассвета оставалось не более часа.
Старый седой лис выбрался из норы между корнями векового бука, мягко ступил по чахлой траве, чудом росшей на этих глинистых холмах, и жадно втянул глянцевитыми ноздрями утренний воздух.
Чуткие подушечки лап сразу же почувствовали далекое сотрясение почвы. Лис настороженно повернул голову, пытаясь определить причину, но туман глушил все звуки, скрадывал запахи, и зверь в недоумении застыл... Уже больше пятнадцати лет почти никто не пользовался этой дорогой — ни охотники, ни случайные прохожие, ни крестьяне, возившие на скрипучих телегах овес и сукна на зельвенскую ярмарку.
Дряхлая память лиса не помнила ни одного врага из тех двуногих, вооруженных ружьями существ, которые когда-то спускали с поводов псовые своры и устраивали шумные, веселые охоты на него самого, его очаровательных, лукавых жен и бестолковых детей. И все-таки что-то заставило его напрячься.
Внезапно до него донесся мягкий топот копыт, словно ноги лошадей были закутаны в шерстяные обмотки, а следом долетел проклятый запах железа и человеческого пота. Сомнений больше не было — лис вспомнил все! Приближались люди. Старик повернулся и сломя голову кинулся прочь, петляя между кустами.
На дороге показался трехконный открытый тарантас, чуть кренившийся и повизгивавший на скользких ухабах. Длинные дышла торчали вверх, как дула кремневых фузей. За тарантасом, ежась и позевывая, тряслась на чепрачных черкесских седлах четверка полицейских драгунов.
