К полудню жара в зале заседаний Континентального конгресса сделалась невыносимой. Депутаты обмахивались сложенными газетами, расстегивали сюртуки, снимали шейные платки. Но никто не решался открыть окна. Гул, шедший от вооруженной толпы на площади, проникал сквозь стекла, вибрировал в нагретом воздухе. В какой-то момент лес сверкающих штыков раздвинулся, и по образовавшейся просеке пятеро солдат прокатили небольшую пушку, навели ее на входную дверь здания. Тонкая цепочка часовых, казалось, готова была рассыпаться от одного вида зажженного фитиля.
Гамильтон обернулся к подошедшему сзади Мэдисону, повел рукой в сторону окна.
— Могли ли мы подумать, что через два месяца после оглашения мира с Британией, Конгрессу Соединенных Штатов будет угрожать собственная армия? И где! В том самом здании, где происходило подписание Декларации независимости!
— Когда мятежники выступили из Ланкастера, их было меньше сотни, — сказал Мэдисон. — Хватило бы батальона пенсильванской милиции, чтобы остановить их. А теперь? Почти весь местный гарнизон присоединился к ним. Судя по появлению артиллерии, они добрались уже и до арсеналов.
В это время раздался топот сапог на лестнице, и дюжина солдат и офицеров ввалилась в зал. Пятна дорожной пыли темнели на их мундирах, покрытые щетиной лица выражали мрачную решимость. Вперед выступил исхудалый капитан с рукой на перевязи.
— Джентльмены, армия не может больше ждать. Вы получили нашу петицию, знаете наши требования. Эти люди проливали кровь за свою страну в течение восьми лет. Мы даем вам двадцать минут на принятие решения. Если наши требования не будут удовлетворены, у нас не останется иного выхода, как просто забрать причитающиеся нам деньги из городского банка.
Гамильтон отошел от окна, встал перед армейской делегацией, вгляделся в лица. Может быть, с кем-то из них он воевал бок о бок под Трентоном, под Монмутом, под Йорктауном?
— Капитан, Конгресс Соедининенных Штатов считает ваши требования справедливыми. Задержка в выплате жалованья и пенсий ветеранам нашей войны — явление недопустимое. Генерал Вашингтон — того же мнения. В последнем письме ко мне он призывал сделать все возможное, чтобы исправить это положение. Проблема в том, что у Конгресса нет собственных денежных средств. Право налогообложения имеют только штаты. И они безобразно тянут с отчислением положенной доли в общегосударственную казну. Нам необходимо время, чтобы заставить их выполнить лежащие на них финансовые обязательства.
— Мистер Гамильтон, мы слышали эту песню много раз. Конгресс сваливает на штаты, штаты жалуются на послевоенную разруху — а что делать нам? Многие, не получая жалованья, разорены настолько, что по возвращении домой могут попасть в долговую тюрьму. Мы исчерпали все мирные средства борьбы, нашему терпению пришел конец.
