Первого июня старшего лейтенанта Зорина взяли в плен: какие-то три черные хреновины, похожие на гигантские тележные колёса, не то прокатились, не то пролетели над позицией окапывающейся роты, и без малого сотня человек, перейдя в газообразное состояние со всей амуницией, воспарили к праотцам на небо.
Старшему лейтенанту Зорину повезло — его на небо взяли живьем.
Теперь старший лейтенант Зорин сидел внутри белого куба и ждал, когда его начнут допрашивать. Делать особо было нечего, поэтому он в уме составил список военных секретов, которые мог бы выдать врагу: кличку батальонного кобеля, график работы полковой бани, прозвище майора Вагина и местонахождение ЗИП от списанной задним числом аппаратуры уплотнения.
Немного позже к этому списку добавились еще двадцать три тайны, но дознаватели за ними так и не пришли. И тогда старший лейтенант Зорин заподозрил, что ему уготована роль подопытного. Он слышал рассказы об истерзанных трупах людей и животных, найденных в становищах врага, но предпочитал думать, что в его случае опыты ограничатся психологическим тестированием.
Заключение в белый куб само по себе могло оказаться неким изощренным экспериментом. Старший лейтенант Зорин обследовал свою тюрьму сразу, как к нему вернулась способность двигаться. Он обнаружил, что стены, пол и потолок чуть теплые, слегка бархатистые и светятся; площадь пола — тридцать шесть квадратных шагов; в одном из углов имеется неглубокая овальная выемка, а в противоположном углу — чуть более глубокая канавка с крохотными отверстиями на дне. Старший лейтенант Зорин о предназначении данных неровностей размышлял недолго. В канавку он справил малую нужду. И, повернувшись, обнаружил в овальной выемке невесть откуда взявшуюся студенистую массу, ароматом похожую на малиново-земляничный мусс, а вкусом — на жареное мясо.
Оттрапезничав, старший лейтенант Зорин немного расслабился: он расстегнул портупею и лёг на пол, заложив руки за голову. Он даже поспал час или два. И даже сон успел увидеть: его семья собралась за обеденным столом; жена Катя улыбалась ему и разливала наваристый борщ по тарелкам; дочка Маша показывала рисунок, на котором папа стрелял в зеленых человечков с клешнями и щупальцами; сын Костя резал хлеб «по-военному» — щедрыми треугольными кусками.
Старший лейтенант Зорин проснулся в слезах и примерно тридцать минут колотил головой и руками в бархатистые податливые стены.
Семьи у старшего лейтенанта Зорина не было вот уже тринадцать месяцев и двадцать два дня.
* * *
Война старшего лейтенанта Зорина началась в воскресный день с будничного события: его семья собралась за обеденным столом; улыбающаяся жена Катя разливала борщ по тарелкам с золотой каемкой, пятилетняя дочка Маша хвалилась только что законченным рисунком, а сын Костя резал хлеб «по-военному» — как научил его отец.
