В подвале пахнет металлическим опилками и сгоревшей проводкой. Я морской звездой раскидываю руки и ноги на свинцовом полу, подбрасываю дрона повыше, делаю селфи под хлопок вспышки. Хорошо! Дрожь от реактора массирует лопатки, металл приятно холодит тело. Расстегиваю верхние пуговицы на рубашке, выкладываю на декольте амулет Мары на тонкой цепочке, — стоп, снято! Целую маленький серебряный серп на удачу, загоняю дрона в гнездо на поясе, поправляю одежду — и на выход.
Когда-то Атомбург называли городом крыш. Может быть, потому что высоту его потрепанных временем домов было не так сложно покорить. Может быть, сверху, с этих скользких листов жести в потеках голубиного помета, и вправду открывался какой-то особенный вид. Но сейчас — я это знаю точно — даже если забраться на высотку генерал-губернатора, вид отвратителен: горизонт наглухо закрыт толстой стеной, опоясывающей город. И даже если подняться еще выше — туда, где дронов клюют злобные бакланы — смотреть не на что: унылое море отсюда и до ближайших гор.
Зато внизу, глубоко под землей кипит жизнь. Там, где были тоннели метро и там, где их никто и не планировал, уместились сотни ядерных реакторов — больших и маленьких, водо-водяных и на быстрых нейтронах. Контуры охлаждения выходят прямо в море за стеной, а толстая свинцовая плита отделяет пламенное сердце Атомбурга от его мягкой и нежной плоти. Да, мы живем на чертовом вулкане, который может взорваться в любой день, но а кто еще, кроме нас? Иногда я думаю, что может быть иначе: мы умрем от болезней или прирежем друг друга по дурости, а реакторы будут давать городу свет и тепло веками. Крепко сварены, чертяки!
Наскоро смотрю во фронталку коммуникатора, расчесываю длинные черные волосы, рисую на бледном лице картинку помрачнее, отхлебываю дурной эрзац-кофе из уличного синтезатора, закусываю кашей из риса с гидропонических ферм и иду на работу. Я хоть и бомжую в подвале, от службы на благо Атомбурга не отлыниваю. Так что швыряю стаканчик в зубы сторожевой урне, запрыгиваю в вагончик фуникулера — и вверх, на бетонную стену Дамбы. Я чуть промахиваюсь, урна семенит за катящимся стаканчиком на коротеньких лапках, зыркает красными глазами вслед, но что сделает? Роботы — слуги народа.
В фуникулёре почти никого, и я усаживаюсь на любимое место по центру, спиной к Дамбе, лицом — к убегающему вниз Атомбургу. Напротив меня пожилой мужичок прячет лысину под наушниками-мониторами и трясет головой под старперскую песню о поросших мхами серверах Перуна. Его мрачно сверлит взглядом город, который такие мудаки и построили еще до моего рождения. Да так хорошо, что мне из этого города уже не деться никуда.
