Дочь мента

Москва. Настоящее время.

Закончив набирать текст на компьютере, устало потираю глаза. Линзы после многочасовой работы, кажется, готовы вот-вот прилипнуть к внутренней стороне век и буквально раздирают роговицу. Поспать бы, да работы так много, что мне остаётся лишь мечтать о том, как вечером я доберусь до своей подушки и усну. Муж, смотрящий на меня, как щенок лабрадора, постоянно твердит о детях, а я в ужасе представляю свою жизнь, лишённую последних крупиц сна, и втайне от него принимаю противозачаточные. 

Распечатав документы для предстоящего допроса, складываю их, не скрепив в папку с делом, и, прижимая её к груди, изучаю своё отражение в зеркале. Лицо бледное, заострившееся из-за излишней худобы: работы так много, что порой у меня не хватает времени на перекус, что уж говорить о нормальном питании. Синяки под глазами, вызванные моим пятичасовым сном, свежести не прибавляют, да и голубая рубашка с погонами, украшающими мои плечи, никак не скрашивали облик. Звездочки лишь вызывали ехидную улыбку – недавно меня повысили в звании и дали новую должность, а с ними забрали всё свободное время. Если бы коллеги, ранее занимавшие моё новое место, не сбежали, не справившись с напряжением, объёмом и сложностью, возможно, моё настроение было бы чуть лучше.

Следую по коридорам управления на автопилоте, встречая знакомые лица, киваю и иду дальше. Иногда кажется, что запас моих сил совсем на исходе, ещё чуть-чуть, и я просто хлопнусь в обморок, тут же прогоняю эти думы, понимая, что сама выбрала для себя такую жизнь. 

С одной стороны, я испытывала дикий азарт, когда удавалось довести дело до конца, с другой, с каждым очередным годом работы в полиции у меня создавалось ощущение, что от моих действий ничего не зависит. Сильный всё равно останется на свободе, а слабого уберут.

Перед входом в кабинет начальника управления отмечаю, что спиной ко мне стоит мужчина, и что-то в его облике мне кажется смутно знакомым. Он ведёт диалог с адвокатом, с которым я имела неудовольствие пересекаться ранее. Когда тот замечает моё приближение, его собеседник оборачивается ко мне, а мои пальцы конвульсивно разжимаются и папка с делом, которую я, казалось, так крепко держала секунду назад, падает на пол, рассыпая в хаотичном порядке листы прямо под их ноги.  

– Что же Вы, Ульяна Владиславовна, документы разбрасываете, – раздаётся голос Богдана, отдавая болью по моим натянутым от напряжения нервам. Он подтягивает свои идеально сидящие брюки, облепляющие его спортивные ноги, и присаживается на корточки, помогая мне собирать бумажные листы. Я не в силах взглянуть ему в лицо, вообще ничего не вижу, всё плывет перед глазами, мои руки позорно дрожат, тремор не даёт ухватиться за лист и вложить его обратно в папку.