Глава 1. Проснулся — запиши: сон — зеркало души
Я приучил себя не сожалеть о многом,
Но все, что потерял и отдал, не забыл.
И только знал бы кто, как трудно быть не-богом,
Особенно когда ты помнишь, как им был…
Й.
Иштвану снилась строфа. Четкая и ритмичная, она звучала выразительно и при этом исключительно сдержанно. Без примеси излишеств. Чисто и энергично. Как зигзаг молнии на грозовом небе. Как отточенный росчерк клинка в смертоносном выпаде.
Но разбуженный деликатным постукиванием мадам Эпине в дверь его комнаты, извещающим, что завтрак ждет, он не смог вспомнить ни слова. Как будто фраза произнесена была на незнакомом языке, и от нее осталось только легкое эхо, призрачное отражение безупречного сочетания энергии, ритма и размера.
Это сочетание тревожило и не отпускало, заставляя вновь и вновь пытаться мысленно воспроизвести его, напряженно вслушиваясь в далекие отголоски в надежде уловить хоть какую-то зацепку, что могла бы позволить достроить остальное.
Иштван настолько увлекся попытками догнать ускользающую фразу, что оказался совершенно не способен оценить ни свежайшие рогалики, поданные мадам Эпине к завтраку, ни не менее свежие новости из жизни обитателей их небольшого городка, которыми мадам воодушевленно делилась, разливая по чашкам кофе:
— Тут, говорят, Катаржина на мужа как закричит: «Да чтоб у тебя, обманщика, язык твой лживый отсох!» — пересказывала она городские сплетни полковнику Мартону.
— Ну, надо же! — изумлялся полковник, намазывая половинку рогалика маслом. — А муж что?
— А муж и ответить ничего не смог, — таинственным шепотом поведала мадам Эпине, а традиционно восседавшая на соседнем с ней стуле болонка Зефирка возмущенно тявкнула.
Отношение мадам к описываемому инциденту красноречиво выражали приподнятые аккуратно подщипанные брови. От вынесения же словесных оценок пожилая дама воздержалась и повернулась к Иштвану, который, сам того не замечая, в задумчивости принялся выстукивать завороживший его ритм кончиком десертного ножа по золоченому краю чашки ее любимого кофейного сервиза.
— Иштван, милый, — воскликнула мадам. — Уже пора выходить, чтобы не опоздать в гимназию! Что там у вас сегодня по расписанию?
Иштван медленно перевел задумчивый взгляд со своего ножа на мадам Эпине.
— Итоговый диктант, — не сразу вспомнил он. — А еще зачет по грамматике и Ложа трубадуров. Надо идти, — и, отставив недопитую чашку, поднялся: — Спасибо, мадам Эпине. Хорошего дня, полковник. Пока, Кефирка!
— Зе-фир-ка, ее зовут Зе-фир-ка, — привычно пропела мадам под тявкание своей любимицы.
