Раскинув руки, Еламан лежал в траве. Высокая и густая, трава не заслоняла небо, и мальчику были видны облака. То пароходиками, то живыми существами они выплывали с самого края неба и медленно двигались в сторону гор.
– Эх, и мне бы с ними, – прошептал мальчик и перевернулся на живот, чтобы не мечтать зря.
До гор всё было известно и привычно: степное раздолье в красных маках вёснами, в белых снегах зимой, бегущая речушка, Апа, корова, овцы, собака Актос, мальчишки, с которыми можно бесконечно играть в войну и асычки. Он не знал, что может его ожидать там, за горами. Но ему хотелось чего-то необыкновенного. Или наоборот – обычного, простого, того, что могло бы заполнить возникающую порой в его детской душе пустоту.
Как и уходящие в неизвестность облака, мальчику нравилась дорога, зовущая и бесконечная. По ней кто-нибудь да проезжал, и пустота на время исчезала. Знакомый всадник прокрикивал что-нибудь приветливое, и приблизившись, непременно здоровался уважительно, зная, что Еламан – единственный мужчина в семье: «ассалам алейкум, Елеке!». В такие моменты мальчик чувствовал себя взрослым и сделав строгое лицо, отвечал серьёзно, как подобает: «алейкум ассалам, агай!». Но вслед улыбался и махал ладошкой.
Особенно радовался он встрече с добрым ишаком трудягой, тянувшим гружённую всякий раз телегу и нёсшим в глазах вселенскую грусть и древнюю степную печаль, прикрытую длинными прямыми ресницами. Хозяин, весёлый паренёк, останавливался и деловито интересовался жизнью. Отставший ослик догонял их, и они втроём ещё долго маячили в долине, то пропадая в поворотах, то появляясь вновь.
Больше всего он ждал машину. Иногда, не успевая, бежал к дороге, и тогда шофёр протяжно ему сигналил, мол, прокачу в следующий раз, сейчас не могу, тороплюсь. И мальчик с сожалением смотрел сквозь длинную пыль вслед машине, пытаясь не потерять её уменьшающийся силуэт, Еламану хотелось проехаться в кузове, подставляя лицо ветру и держась за передний борт. Он представлял себя пассажиром, едущим по важным делам, туда, за горы, в другой, загадочный мир. Но водитель не разрешал: маленький ты ещё, подрасти.
– Елам-а-а-а-н, иди домой, к вам гостья приеха-а-а-ла, – взволновал долину протяжный зов, который перекатился к холмам, прижался к склонам и затих.
Приезд гостьи обеспокоил Еламана.
– Нам с Апой никто не нужен, – рассуждал он, вновь разглядывая небо, – я пасу овец и телёнка, приношу им воду, Апа доит корову, взбивает масло, варит еду, пришивает пуговицы. Мы сами всё можем… Ой! Жеребёнок плывёт!
