Джон Стейнбек
Жемчужина
"В городе рассказывают об одной огромной
жемчужине - о том, как ее нашли и как ее снова
лишились. Рассказывают о ловце жемчуга Кино, и его
жене Хуане, и о ребенке их Койотито. Историю эту
передавали из уст в уста так часто, что она
укоренилась в сознании людей. И как во всех
историях, рассказанных и пересказанных множество раз
и запавших в человеческое сердце, в ней есть только
хорошее и дурное, только добро и зло, только черное
и белое и никаких полутонов. Если это притча, может
быть, каждый поймет ее по-своему и каждый увидит в
ней свою собственную жизнь. Как бы то ни было, в
городе рассказывают, что..."
I
Кино проснулся в предутренней темноте. Звезды все еще сияли, и день просвечивал белизной только у самого горизонта в восточной части неба. Петухи уже перекликались друг с дружкой, и свиньи, спозаранку начавшие свои нескончаемые поиски, рылись среди хвороста и щепок в надежде, что где-нибудь отыщется не замеченное ими раньше съестное. За стенами тростниковой хижины, в зарослях опунций, чирикала и трепыхала крылышками стайка маленьких птиц.
Кино открыл глаза и посмотрел сначала на светлеющий квадрат - это был вход в хижину, потом на подвешенный к потолку ящик, где спал Койотито. И наконец, он повернул голову к Хуане - к своей жене, которая лежала на циновке рядом с ним, прикрыв синей шалью ноздри, грудь и спину. Глаза у Хуаны тоже были открыты. Кино не помнил, чтобы, проснувшись, он когда-нибудь не встретил взгляда Хуаны. Ее темные глаза поблескивали маленькими звездочками. Она смотрела на него, и так бывало всегда, когда он просыпался.
Кино услышал легкий всплеск утренней волны на берегу. Слушать это было приятно - Кино опять закрыл глаза, чтобы вникнуть в звучащую в нем музыку. Может быть, так делал только он один, а может быть, так делали все люди его народа. В давние времена люди его народа были великими слагателями песен, и, что бы они ни делали, что бы они ни слышали, о чем бы они ни думали - все претворялось в песнь. Это было очень давно. Песни остались и по сию пору; Кино знал их все, а новых песен не прибавлялось. Это не значит, что у каждого человека не было своей собственной песни. Вот и сейчас в голове у Кино звучала песнь, ясная, тихая, и если бы Кино мог рассказать о ней, он назвал бы ее Песнью семьи.
Ноздри у Кино были прикрыты краем одеяла, чтобы не дышать сырым воздухом. Его глаза блеснули в сторону - на легкий шорох. Это почти бесшумно вставала Хуана. Ступая крепкими босыми ногами по земляному полу, она подошла к ящику, где спал Койотито, и наклонилась над ним и сказала ему какое-то ласковое словечко. Койотито посмотрел на нее, закрыл глаза и снова уснул.