Возненавидел все вокруг слепец.
Такой же сумасшедший в обладанье,
Сколь ни имей, еще желает он.
Ждал удовольствий, а нашел страданье,
И думал – счастье, оказалось – сон.
Все так и есть, но кто избегнуть рад
Блаженства, низвергающего в ад?
Уильям Шекспир. Сонет 129
Музыка грозы
(пролог)
Частицы Света – это записанные ноты. Удар молнии может быть целой сонатой. Тысячи молний – это концерт.
Даже самая крошечная звезда обладает законченным строением и тоже является частью звездной симфонии.
Никола Тесла
Дождь лил не переставая. Его тревожный голос не смолкал, начиная с шести вечера, и некоторым, быть может, это уже порядком поднадоело. Его тяжелые капли, точно жаркие слова, сказанные в запальчивости, сливались в единый поток, что-то шептали, ударяясь об асфальт, сияющий в свете ночных огней, дрожали, игриво подскакивая в сверкающих лужах… пузырились, пенились и, чего-то не договаривая, растворялись в мутных тяжелых ручьях… куда-то неукротимо спешили, а после, проплывая под струями фонарных светопадов, вспыхивали лучиками последней надежды. Они стремились туда, откуда восходит солнце.
Последние трамваи ушли на восток, погасив свои близорукие фары, и серебристые полоски рельсов, призрачно вырисовываясь во тьме, терялись где-то за горизонтом, рассеиваясь, словно шлейф реактивного самолета. Уснули витрины дорогих магазинов – вместо великолепия цветных гирлянд и неоновых реклам теперь зияют оскаленными пастями черные провалы. И лишь матовые квадраты окон современных новостроек продолжают неустанно глядеть желтыми, зелеными и розовыми глазами; немигающие, мрачные, точно безмолвные стражи, точно маяки для одиноких усталых путников. Они смотрят туда, откуда восходит солнце.
Безлюдье царит вокруг. И зачем только я приперлась на эту дурацкую остановку? Ведь ясно, что автобусов больше на сегодня уже не будет. Но что-то держит меня под укромным навесом и не дает сдвинуться с места. Что это? Ночное небо, которое мне одной, маленькому человечку с его ничтожными проблемками, затерявшемуся в большом и сложном мире, доверяет свои вселенские секреты, свою тревогу? Небо, которое надрывается от раскатов грома и трескается, пронзенное пиками молний? Небо, которое устало ждет восхода солнца…
И вдруг я замечаю прямо перед собой одинокую фигурку мужчины, изогнувшегося, словно левкой. Открытый всем ветрам, на проезжей части, на огромной площади, стоит он, склоняясь сосредоточенно над электрогитарой, и его длинные пальцы неистово бегают по ладам и струнам, высекая грозди искр так, что даже до меня доносится удушливый запах озона. Мокрая рубашка прилипла к телу, заставляя выпирать ребра-шпангоуты, густые черные локоны неровными прядями закрывают лоб и глаза, а ноги по щиколотку утопают в воде. Но гитарист точно не замечает обрушивавшейся на него лавины дождя. Напротив, скорее он рад этой разбушевавшейся стихии, он живет в ней, он живет ею. И его музыка вторит ветру и ливню, то тревожно и жалобно вздымаясь куда-то ввысь и оттуда низвергаясь и преломляясь обилием риффов и глиссандо, то застывая в едином запиле, то отбивая барабанную дробь мрачного низкого трэша в такт ударам грома, то замедляясь и утихая… вызывая в душе смутные неясные воспоминания о чем-то недосказанном, упущенном, прибереженном для себя и безвозвратно утерянном. Шнур от гитары едва заметной змейкой отходит от деки и исчезает где-то в вышине…
