Система ориентации звездолета безнадежно зависла, и несмотря на весь прошлый опыт работы на одиночниках пилоту оставалось только догадываться о своем местоположении в пространстве. Он протянул руку к связному устройству, но передумал. Настройки подозрительно бодро перемигивались зелеными огоньками готовности к работе, в отличие от остальных органов управления. Какой-то призрак жил в этой машине, снабжая ее табло остатками энергии при девяностопроцентном повреждении аппаратуры…
Панели пульта оплавились и сквозь мутные застывшие потеки едва просвечивали смазанные значки мнемонического меню. Сдохли даже маневровые двигатели. Тот небольшой люфт, который давал штурвал лишь слегка разворачивал дрейфующий звездолет. Инструкция предписывала надеть скафандр, выйти наружу и оценить повреждения на месте, но дверь кабины пилота безнадежно заклинило – отличный повод проверить себя на наличие клаустрофобии. А самым неприятным во всей этой истории было то, что Рэд не помнил обстоятельства аварии, приведшей к столь плачевным последствиям.
Он подозрительно посмотрел на оставшееся в целости и сохранности связное устройство и побоялся воспользоваться им снова. В прошлый раз, едва коснувшись панели, он провалился в нескончаемый лабиринт галлюцинаций. Весь этот бред не имел ничего общего с передачей сигнала бедствия на ретрансляционную сеть. Полупрозрачные голограммы заполонили собой рубку, их глухие требовательные голоса еще долго отдавались в голове звучным эхом.
Рэд все же рискнул включить радиомаяк со своими позывными. Но не прошло и двух минут, как по монитору передающего блока поползли смазанные образы знакомых и незнакомых людей, перетасовываясь, как колода призрачных карт. Плоскостные изображения неразборчиво забормотали на все лады и растеклись по пульту, становясь все объемнее и четче, выплескиваясь с экрана в трехмерное пространство кабины…
Судя по изобилию чудес, звездолет застрял где-то в районе Альгарро, знаменитого своими искажениями реальности, что сводило шансы на случайное обнаружение практически к нулю. Или данный участок пространства обладал аналогичными свойствами. На единственном уцелевшем обзорном экране смутно угадывались незнакомые звездные скопления. «Если есть на свете пилотский ад, - подумал Рэд, - то я в него угодил. Надо было меньше пить, стрелять и по бабам шляться». Он отключил маяк и закрыл глаза – что еще оставалось? Исчезло все, даже ощущение пилотского кресла, и сгустившаяся бархатная темнота проглотила его вместе с кораблем. На время. Он уже знал – можно не бояться невозвращения.
