Где я?
Окидываю взглядом комнату, понимая, что никогда раньше тут не была. Куда мне до таких покоев? Все буквально блестит и переливается, как на экспозиции в каком-то музее. Подо мной — широченная мягкая кровать, в углу светится всеми возможными цветами новогодняя елка, рядом огромный шкаф, на котором висит костюм снегурочки.
Мой костюм!
В нем я была на том чертовом корпоративе.
Вот черт! Как же болит башка!
От внезапной боли закрываю глаза.
Зараза. Я ведь не пила. Ну, почти не пила. Бокал шампанского не в счет.
Пытаюсь сползти с кровати — она кажется прямо-таки космически огромной.
— Тут есть кто? — спрашиваю у пустоты.
Пустота, как и ожидалось, молчит.
Поднимаю взгляд, смотрю в зеркало на свое запухшее лицо, на длинные темные волосы, которым не помешала бы расческа. На белоснежный пеньюар. Откуда он взялся? Точно не мой. Только после этого додумываюсь подойти к окну и выглянуть на улицу.
Раздвигаю плотные шторы и солнце сильно бьет по глазам, вынуждая зажмуриться.
Так, я точно не сплю?
Внизу все похоже на двор имения какого-нибудь английского лорда. Аккуратно остриженные кустики и деревца, мощеные камнем аллейки, лавочки, какие-то статуи. Все покрыто мягким слоем пушистого блестящего снега.
Красивая картина. Только людей нет.
— Ау, тут есть кто?! — кричу еще громче.
Похоже, я и правда выпила лишнего. Никогда в жизни не напивалась. Даже на выпускном, даже в универе, когда сокурсники не раз и не два пытались меня напоить.
Да нет, не может быть.
Но тело ломит, голова болит…
Вот черт!
А сейчас могу находиться в каком-то отеле. И правда, похоже на отель.
Так, где мой телефон?
Вот же блин!
Я с разочарованием плюхаюсь обратно на кровать.
Оставила в машине перед корпоративом. Потому что в костюме не было карманов, а моя черная сумка ну никак не подходила к образу снегурочки.
Все напоминает то ли сон, то ли какой-то розыгрыш. Вот-вот откуда-то выпрыгнет телеведущий, скажет, что меня снимала скрытая камера и попросит передать привет зрителям.
Так, надо выбираться отсюда.
Другой одежды нет, потому набрасываю пальто снегурочки, нахожу на полу какие-то тапочки, и тут же слышу быстро приближающиеся шаги.
Пара секунд — и в комнату врывается смуглая женщина лет шестидесяти в униформе прислуги. Она что-то громко тараторит, я пытаюсь разобрать её слова, запоздало понимаю, что говорит она на незнакомом языке.
Испанский? Может, португальский?
Пока я соображаю, она куда-то убегает.
— Подождите!
Она тут же возвращается с подносом, на котором возвышается стакан оранжевого сока, снова продолжает тараторить.
