Григорий Темкин
Двадцать шестой сезон
1
Континент, истерзанный чехардой времен года, еще не очнулся. Слишком много обрушилось невзгод на него за последние полцикла. Долгий сезон вымораживающей стужи - когда оба солнца ушли на другую сторону планеты, а в небе тускло светили лишь четыре холодных фонарика-полумесяца. Потом тепло вернулось, но вместе с ним пришел ветер, и огромные валуны катались по поверхности, как перекати-поле, оставляя на коже планеты глубокие рваные раны. Наконец пришло короткое лето. Время испепеляющей жары - сезон обоих солнц.
- А хорошо ли мы работаем, Алексей Васильевич? - сурово уставившись на меня с экрана телесвязи, вопросил редактор.
Когда к тебе обращается с подобным вопросом начальник, односложно отвечать нельзя, ибо вопрос, несмотря на кажущуюся простоту, каверзный. Поэтому вместо ответа я предпочел бормотнуть нечто неразборчивое, а на лице изобразил эмоциональную гримасу такого приблизительно значения: да, есть недостатки, еще работаем не в полную силу, однако...
Редактор, истолковав мою мимику именно так, как я и хотел, одобрительно качнул головой.
- То-то и оно. Хвастаться особо нечем. Что у нас было за последнее время? Да ничего, ровным счетом ничего.
Я слегка кивнул, словно соглашаясь, но при этом одновременно и изогнул брови, выражая вопросительное недоумение. Шеф, конечно, преувеличивает: наш информационный вестник читают все взрослые обитатели базовой планеты. Население Пальмиры - так звучно ее назвали еще первопроходцы сравнительно невелико, но просматривают выпуски "Пальмира-информ" во многих галактиках. Похоже, что риторический вопрос начальника - пролог к очередной поездке, и, судя по его тону, неблизкой. А что, неплохо было бы махнуть за пределы системы... Я напряг память: нет, никаких важных событий в пределах парсека вроде не намечается. Я разволновался. Неужели на Землю?
- В общем, есть одна идейка, Алеша, - продолжал шеф. Он всегда так: сперва на "вы" и по имени-отчеству, потом переходит на "ты", а в конце снова может начать "выкать". Довольно занятная манера, которая позволяла Таламяну, как певцу, брать то одну октаву, то другую и переводить разговор таким образом в разную тональность. Большинство людей, привыкших вести беседу в пределах одной октавы, такой стиль впечатляет и озадачивает. Я вот, например, работаю под его началом уже три с лишним года, а до сих пор теряюсь. Обращаясь к нему, в зависимости от ситуации я зову его когда товарищем Таламяном, когда шефом, а когда просто Рафиком - как-никак он всего на пять лет меня старше. - Ты слышал что-нибудь об экспедиции Бурцена?..
