Это произошло около четырех лет назад. Кажется, будто все это случилось не со мной, а с кем-то другим. Будто ещё вчера мои родители сидели на этой кухне, прямо за этим столиком с чашкой горячего кофе в руках и сэндвичем с беконом. Они всегда внимательно слушали меня, пока я делилась своими успехами в школе. Но теперь всего этого нет. Меня тоже не стало, давно уже не стало. Наверное, с того самого дня в той треклятой аварии частичка меня тоже умерла. От прежней меня не осталось и следа. Единственная весомая причина, по которой я всё ещё продолжаю существовать – это мама. Она – все, что у меня осталось, и я просто не могу ее подвести. Я нужна ей точно так же, как и она мне. Каждый день я чувствую потребность в ее присутствии. Каждый чертов день я засыпаю с мыслю, что завтра будет все как раньше, как когда-то давно. Будто я сейчас я закрою глаза и услышу мамин ласковый голос: пора вставать, милая, иначе ты опоздаешь в школу. Но каждое утро вместо ее голоса я слышу проклятую мелодию, поставленную на будильник. Интересно, как она чувствует себя сегодня? Ужасно захотелось увидеть ее, обнять и просто посидеть рядом. Может быть, сегодня она сможет так же пошевелить пальцем, как и на прошлой неделе. Не стоит верить словам доктора Кастерса, ведь его тогда не было в палате, а я абсолютно точно почувствовала ее легкое движение мягкими пальцами по моей руке. В прошлый раз он сказал, что мне показалось, и что иногда мы слишком сильно хотим принимать желаемое за действительное. Помню, как сильно я тогда разозлилась на эти слова и даже потребовала другого лечащего врача, более опытного. Конечно же, никто и слушать меня не стал.
Внезапно на телефоне заиграла противная мелодия, поставленная заранее на будильник, а это значило пора вставать и собираться в колледж. Опаздывать с самого первого дня не хотелось, поэтому я решила отбросить лишние мысли и начинать собираться. В последние годы я не особо следила за модой, к тому же приходилось на всем экономить. Медицинские препараты, которые необходимые маме, стояли не дешево, поэтому я одевалась всегда достаточно просто. Хватаю со спинки стула приготовленные заранее светлые джинсы и темную кофту. Мигом накидываю их, поглядывая на дисплей экрана, чтобы не опоздать. Закидываю сумку через плечо и бегу по ступенькам вниз. Судя по грохоту на кухне, он уже проснулся и мне не удастся с ним разминуться. На кухне за столом сидел мой проклятый опекун. Ненавижу его. Всем сердцем ненавижу. Ненавижу проклятые американские законы. Если маме не станет лучше, мне придется терпеть его до двадцати одного года. А это самое худшее, что может со мной произойти.
