Бондарь Александр
Рукопись, Найденая Под Кроватью
В тот день я проснулся как обычно - в восемь. Потушив назойливо тарахтевший будильник, послушно оставил тёплую, согретую за ночь постель. Позавтракав яичницей без колбасы и чаем без сахара, я подумал о том, что послезавтра - политкружок, и я уже никак не успею подготовить доклад о бедственном положении трудящихся в Индии.
Большие часы на городской башне тяжело стукнули половину девятого, когда я вышел из подъезда своего дома на улице имени крови, пролитой расстрелянными коммунарами. Не прошло и двадцати минут, как я, пройдя через площадь, имени пули, убившей Кирова, взял автобус и доехал до улицы имени печки, в которой окончил жизнь Сергей Лазо. Здесь в большом сером здании находится бюро по организации обслуживания контор по обслуживанию работников обслуживания, где я и работаю.
Как только я вошел внутрь, то сразу понял: что-то произошло. Наша штатная гардеробщица Вера Семёновна посмотрела на меня как-то не по обычному. Но она ничего не сказала, а я не стал спрашивать. Войдя в свой кабинет, увидел нашего бухгалтера Петра Ивановича Скрепкина, который всегда приходил раньше меня. Скрепкин поднял глаза и. не сказав ничего в ответ на мое "доброе утро", посмотрел на меня молча и коротко - с каким-то брезгливым любопытством, после чего снова уткнулся в свои бумаги.
Я присел за стол и только достал папку, как вдруг увидел начальника отдела. Тот вошел в кабинет своей обычной ровной походкой, выдающей в нем отставного военного. Посмотрев на меня внимательно, он начал без предисловий:
- Если вы ещё не в курсе, то этой ночью ваша сестра была арестована органами НКВД. Сегодня в пять-десять состоится общее собрание коллектива. Что вы должны делать - знаете.
Он повернулся и вышел. А я остался, остался со своими мыслями. Сестру мне было не жаль. Мы с ней никогда не любили друг друга. В прошлом году сестра выскочила замуж за офицера, который был ее старше на десять лет, и с тех пор перестала меня узнавать. Но какой-то безотчетный ноющий страх сдавил душу. Я вдруг представил себе сестру. Ее в наручниках ведут по тюремному коридору, длинному и угрюмому. Гулким, тяжелым эхом отдаются шаги. А потом приходят за мной... Я почувствовал, что вспотел.
Да, я знал, что теперь должен был делать. На прошлой неделе арестовали тёщю заместителя директора Дармоедова. В тот же день Дармоедов прочитал на общем собрании отречение. Он бы, конечно, отрёкся от своей тёщи и без всякого НКВД, но это Дармоедову так и так не помогло - его забрали на другой день. Вернее, на другую ночь.
