В конце каждой главы данной книги вы найдете один из Семи с половиной законов духовно-финансового роста. После каждого закона приводится рыночная медитация, рассчитанная на то, чтобы вы лучше уяснили себе Закон. Эти «медитации» главным образом принадлежат перу Кристофера Бакли и Джона Тирни, которых издатель в самом конце привлек к работе над книгой в попытке, по их словам, «оживить материал». Сотрудничество было не из самых приятных. Я ничуть не сомневаюсь в компетентности и профессионализме господ Бакли и Тирни, однако для общедоступного истолкования божественных принципов требуется некоторая деликатность. Мы не всегда сходились во мнениях относительно формулировки «медитаций», но издатель не раз объяснял, что «на современном рынке литературы по самосовершенствованию» требуется именно такая редакция. Эти слова я расценил как намек на то, что в противном случае книга не будет издана. Я согласился, однако надеюсь, читатель поймет, что приведенные в этих «медитациях» термины и примеры — не говоря уже о мнениях — принадлежат не мне.
По причинам, которые станут ясны позднее, в данном повествовании я вольно обращаюсь кое с какими фактами. Историки расходятся во мнениях относительно мелких подробностей жизни и творчества святого Тадеуша Фессалийского. Можете не сомневаться, однако, что все цитаты из произведений Дипака Чопры и других современных авторов приведены слово в слово, хотя в это и трудно поверить.
Брат Зап, монастырь Каны
АББАТУ, с сознанием того, что доброта и милость Господни беспредельны
Кризис в монастыре…
Аббат обретает духовного наставника…
Информация с небес
День начался так же, как и все дни в монастыре Каны — с перезвона колоколов и шарканья обутых в сандалии ног по потрескавшемуся линолеуму. В свое время это был полированный мраморный пол, но мрамор уже давно продали, чтобы расплачиваться за предметы первой необходимости в период тяжких испытаний. С нищетой мы к тому времени уже свыклись, но мало кто из нас представлял себе в то прохладное сентябрьское утро, насколько угрожающим становится наше положение.
Начинался второй год моего послушания, и я был глубоко взволнован: после традиционного годового молчания мне было вновь разрешено говорить.
Весь этот год я — молча — задавался вопросом о том, что думают обо мне братья монахи. Жизнь биржевого маклера с Уолл-стрит я променял на жизнь, посвященную молитвам и покаянию, свой портфель — на четки, гул операционного зала фондовой биржи — на григорианские песнопения. Как-то раз, когда я, стоя на коленях, тщательно мыл линолеум (стараясь не слишком сильно нажимать на щетку, чтобы тот не потрескался еще больше), до меня донеслись слова брата Фабиана, сказанные брату Бобу: «Сдается мне, „брат Заправила“ покупал втридорога, а продавал по дешевке!» Эта обидная колкость упала на благодатную почву, и все монахи стали звать меня братом Запом. Никогда еще мне не было так мучительно тяжело не нарушить обет молчания, как в ту минуту, но потом я напомнил себе, по какой причине искал убежища, пытался скрыться от алчного мира. К тому же, надо признаться, эти двое были не так уж и далеки от истины. Как сказал мне мой директор-распорядитель в тот день, когда я был уволен из фирмы: «Сейчас наблюдается одна из самых благоприятных тенденций к повышению курсов за всю историю биржи. Как же вы ухитрились потерять так много денег наших клиентов?» Мне нечего было ответить. Я вышел и направился по Уолл-стрит в бар Слаттери.
