Евангелие от Палача

Мы, кажется, уже привыкли к тому, что из глубин советского безвременья нет-нет, да и всплывет очередной литературный «памятник» – сталинской ли, хрущевской или брежневской эпохи…

«Памятник», лишь за чтение которого читатель мог тогда поплатиться свободой; ну а писатель ставил на карту всю жизнь. Сейчас эти открытия закономерны: перестроечной революцией нарушена омерта всеобщего покорного безмолвия, и благодарный читатель получает, наконец, то, что у него долгие десятилетия силой отнимал тоталитаризм. Предлагаемый сегодня роман «Евангелие от палача» – вторая чисть дилогии (первая – роман "Петля и камень… " – была опубликована в конце 1990 года), написанной нами в 1976-1980 годах. Написанной и – надежно укрытой от бдительного «ока государства» до лучших времен. К счастью, и авторы, и читатели до них дожили. Все остальное – в самом романе.

Аркадий ВАЙНЕР

Георгий ВАЙНЕР

Декабрь 1990 года МОСКВА

Правосудие должно свершиться, хотя бы погиб мир.

Правосудие должно свершиться, хотя бы погиб мир.

Я знал, что этого делать нельзя. Я умел верить ему, этому странному распорядителю моих поступков, не раздумывая. Вперед ума, вперед любой оформившейся мысли он безошибочно давал команду: «Можно!» Или: «Нельзя!»

Я ему верил, у него была иная, не наша мудрость.

И он отчетливо сказал внутри меня: «Нельзя!»

А я впервые за долгие годы, может быть, впервые с самого детства, не послушал его. Побоялся ответить ему «Заткнись» – а просто сделал вид, что не слышал. Как делает вид, сбежавший с урока школьник-прогульщик, которому кричит из окна учитель: « Вернись!».

Не послушался. И остался в анатомической секционной…

Мы несли носилки вчетвером. Этих троих я не знал, наверное, и не видел никогда. Если бы видел, – запомнил. Но они были не из охраны. Тех гладких дураков сразу видать. Их и на Даче я не заметил. Только потерянно метался по огромному дому их командир, начальник «девятки» генерал Власик.

По его красивому, слепому от испуга и глупости лицу катились слезы. Он плакал по-настоящему. Почему-то у всех встречных спрашивал: "А где Вася?… "

Все слышали, как Вася, безутешно-пьяный, мычал и орал что-то, – может быть, пел? – в маленькой гостиной за кабинетом. Но от Власика почему-то отмахивались, и он, оглохший, продолжал искать своего друга и собутыльника.

Сына Зеницы Ока, которую столько лет берег, стерег и хранил. А теперь Власик плакал.

Если увидеть плачущего большевика…

Может быть, он был умнее, чем мне казался тогда?

Может быть, он плакал от страха? Столько лет он охранял величайшую силу и власть мира, а она уже три часа мертва, и он охраняет теперь то, чего нет.