В первый выходной после суточной смены объявили стрельбы. И хотя предыдущий день выдался беспокойным, и я порядком устал, на стрельбах в тире был на высоте: с реакцией, глазомером, выдержкой — всем тем, что называется «стрелковым талантом», по-прежнему все обстояло отлично.
С удовольствием отметил, что показатели мои были выше, чем у многих коллег из инкассации. Когда объявляли результаты, поймал несколько обращенных в мою сторону не самых доброжелательных взглядов. Пусть их! Как говорит наш дорогой шеф, просто делай свою работу и старайся делать ее хорошо.
Во время чистки оружия подошел шефов зам, Михалыч (он всегда сопровождал сотрудников на стрельбы), и некоторое время стоял рядом, наблюдая за моими действиями.
— Ловко, — пробурчал он в усы. — Молодых подучишь… Какие планы?
Я помолчал, быстро собирая пистолет. Странный вопрос. Впрочем, Михалыч никогда ничего не говорит и не делает без цели.
— Вообще-то у меня выходной, первый после суток. Да и потом, вчера с этим советом директоров меня порядком замотали. Сдам оружие, а потом поеду домой отсыпаться. — Я защелкнул затвор, поставил пистолет на предохранитель и убрал его в кобуру.
— А какой сегодня день, помнишь?
Он так это спросил, что я тут же вспомнил. Ну конечно! День рождения Папы, то бишь начальника Службы безопасности нашего банка, ВВС — Виктора Владимировича Сотникова! Как я мог забыть?.. Хотя какое мне дело… Я обычный сотрудник Службы, пусть даже старший смены, и если Папин день рождения пришелся на мой законный выходной, да еще первый после суток, то я поеду отсыпаться, а поздравлю его в следующую смену. В нашей смене найдется с десяток человек, которые обязательно останутся сегодня после сдачи оружия в банке — славословить и лизоблюдствовать. Но я не из таких. Не люблю. Несмотря на некоторые нюансы.
— Вижу, что помнишь, — сказал проницательный Михалыч, не сводивший с меня взгляда. — Это хорошо. Шеф просил, чтобы ты помог ему с подготовкой застолья. А день он тебе вернет.
Если честно, мне не хотелось, и я вяло мотнул хвостом:
— А что, кроме меня некому?
Михалыч прищурил один глаз, и это само по себе выглядело достаточно угрожающе. Он мог ничего не говорить, но все-таки повторил, потому что знал, насколько между мной и Папой доверительные отношения (они сложились сразу, хотя я совершенно не понимал, почему именно я их удостоился):
— Шеф просил, чтобы именно ты помог ему с застольем. Или ты так устал, что не доедешь до супермаркета на машине с двумя помощниками?
