Неприятности вырастают из пустяков. Эта история началась в сумерках майского вечера 1993 года, когда у платформы станции Лобня меня перехватил Каменецкий. Независимый депутат в модном сером плаще с погончиками на пуговицах, белая рубашка, трехцветный «российский» галстук, а на голове демократическая, как у мэра, кепочка. Я заметил его еще в электричке. Мы баллотировались в разных избирательных округах. В Верховном Совете он себя никак не проявил, у микрофона я его ни разу не видел. Наши дороги не пересекались, знакомство было шапочное. Удивило меня лишь то, что он сейчас не пользовался машиной. Сам я, честно говоря, машину терпеть не могу: капризный уродливый агрегат, жрущий время и силы. Это сейчас после неожиданной и страшной смерти Герчика, после ночи, проведенной в лесу, где с нечеловеческим хрум!.. хрум!.. хрум!.. трещали прошлогодние шишки, после пальцев, тянущихся ко мне из-за ствола сосны, после странных и жутких событий, чуть было не захлестнувших столицу, я, если и задерживаюсь в Москве дольше обычного, обязательно беру на стоянке перед вокзалом машину и, оплачивая двойной (ехать-то всего ничего) тариф, после некоторого петляния по переулкам, высаживаюсь у самой калитки. Лобненские частники ко мне уже привыкли. По скрипящей гравием дорожке я быстро прохожу через сад и, защелкнув замок на дверях, тут же закрываю в доме все форточки. Галина ругается, но я не переношу идущий от грядок и клумб душный запах земли. Может, и запаха-то никакого нет — пахнет флоксами (мы высадили их в невероятном количестве), пахнет свежей травой, которую днем обычно накашивают соседи, пахнет горьким и едким дымком, потому что в поселке все время жгут какую-нибудь дрянь. Ближе к ночи накатывает аромат цветущего табака — нежно-белые сахарные граммофончики светятся в полумраке. Дыши и радуйся! Но мне чудится, что пахнет только землей: ее мертвенной сыростью, холодом, тянущим из глинистой глубины, — меня прохватывает озноб, и я поспешно закуриваю, чтобы отогнать этот запах.
Короче, с Каменецким мы почти не общались. И потому я был озадачен, когда уже на сходе с платформы он вдруг взял меня за руку и сказал, что нам следует поговорить.
Вот тут я понял, что этот человек вовсе не был депутатом М. Н. Каменецким, а лишь очень походил на него. Позже, по мелочам восстанавливая подробности нашей первой встречи, я сообразил, что так и было задумано: Каменецкий тоже жил в Лобне, через две улицы от меня, иногда — впрочем, нечасто — ездил домой электричкой. Так что мы могли общаться как соседи. Если за нами следили, то именно так это выглядело со стороны. Не имело значения, что настоящий Каменецкий пребывал в это время в своей квартире, вероятно, ужинал или смотрел телевизор, не подозревая о существовании двойника.
