Похвала Оливье

Карл Великий и его двенадцать пэров покинули Сен-Дени и, взяв страннические посохи, совершили паломничество в Иерусалим. Поклонившись пробу господню и посидев перед тринадцатью креслами, украшающими просторный покой, где некогда Иисус Христос и двенадцать апостолов собирались для святого таинства пресуществления, они отправились затем в Константинополь, горя желанием повидать короля Гугона, прославившегося великолепием своего двора.

Король принял их во дворце, где под золотым куполом пели в изумрудной листве рубиновые птицы, являвшие собой чудо искусства.

Он усадил императора Франции и двенадцать пэров за стол, ломившийся под тяжестью жареных оленей, ланей, журавлей, диких уток и павлинов, обильно сдобренных перцем, и угостил их греческими и азиатскими винами, которые подавались в бычьих рогах. Карл Великий и пэры пили за здоровье короля и его дочери Елены. После ужина Гугон отвел их в предназначенный им покой – круглую комнату с колонной посредине, на которую опирался свод. Во всем мире не было комнаты прекраснее, чем эта. У стен, отделанных золотом и пурпуром, стояли ложа, числом двенадцать, а тринадцатое ложе, более высокое и просторное, чем остальные, было расположено у самой колонны. На него возлег Карл Великий; пэры расположились на ложах возле стен. Выпитое вино разгорячило им кровь и замутило головы. И так как сон бежал от их глаз, то, по обычаю французских рыцарей, они начали похваляться, обещая совершить подвиги, свидетельствующие об их могучей силе.

Похвальбу начал Карл Великий. Он сказал:

– Пусть предстанет передо мной сидящий на коне и-закованный в броню славнейший рыцарь короля Гугона. Я выхвачу меч и одним ударом рассеку шлем, кольчугу, седло и лошадь, и после этого клинок еще вонзится в землю на одну треть своей длины.

Вслед за императором похвалился Гильом д'Оранж.

– Я возьму чугунный шар, который с трудом поднимают шестьдесят человек, – сказал он, – и с такой силой запущу им в стену дворца, что она обрушится на шестьдесят туазов в длину.

Потом заговорил Ожье Датчанин:

– Видите вы эту толстую колонну, которая подпирает свод? Завтра я опрокину ее и переломлю, как соломинку.

Тогда Рено де Монтобан воскликнул:

– Провалиться мне па месте, граф Ожье, если в то время, как ты будешь опрокидывать колонну, я не переложу купол себе на плечи и не отнесу его на берег моря.

Пятым похвалился Жерар де Руссильон. Он уверял, что ему достаточно одного часа, чтобы вырвать с корнем все деревья из королевского сада.

После Жерара взял слово Аимер.