Валерий Цыганов
Авария
1
Это становится невыносимым, подумал Клод Мастерсон и открыл глаза. На кухне вновь что-то грохнуло, и Мастерсон вздрогнул от неожиданности, хотя уже не менее четверти часа прислушивался к разбудившему его шуму.
Господи, что она там вытворяет?!
- Роза! - крикнул он - Ну, что там у тебя?
Ответа не последовало, и Мастерсон стал одеваться, бормоча под нос бессвязные угрозы.
Роза была его пятой - за последние три года - женой и с ней, как и со всеми предыдущими, происходило что-то невообразимое: она била посуду (в том числе и небьющуюся), забывала закрыть водопроводные краны; едва ли не ежедневно у нее выходило из строя что-нибудь из кухонного оборудования; рубашки, побывавшие под ее утюгом, можно было не глядя отправлять в утилизатор, а приготовленная ею пища требовала мужества, явно превосходящего возможности среднего мужчины.
Ворвавшись на кухню, Клод поперхнулся от чада и на мгновение растерялся.
Роза даже не обернулась в его сторону. Она стояла у плиты с тряпкой в руке, растрепанная, облаченная в коротенький и словно изжеванный сзади халат Плита была залита варевом неприятного ржавого цвета:
Мастерсон застонал от омерзения.
- Ты встал, дорогой? - прощебетала Роза, с изумлением уставившись на тряпку.- Тебе нездоровится?
- Ты с кем разговариваешь? - прошипел Мастерсон. - С тряпкой?..
Роза затравленно оглянулась, с ее лица еще не сошло выражение глуповатого изумления, а на глазах уже поблескивали слезы.
- Прекрати сейчас же! - рявкнул Мастерсон и упал на стул, внезапно обессилев.
Убирайся вон, - сказал он тусклым голосом, - сию же минуту проваливай, слышишь?!
Он ударил кулаком по большой красной кнопке на вделанном в стену пульте, и Роза исчезла вместе со всей кухонной обстановкой в неяркой вспышке света.
Мастерсон провел ладонью по лицу и поднялся. Сидеть на пустом месте было не менее удобно, чем на исчезнувшем стуле, но неприятно чисто психологически, хотя Клод прекрасно сознавал, что стул - всего лишь видимость силового поля.
Он не испытывал сожаления - только легкую опустошенность, которая в последнее время, как он иногда с беспокойством отмечал, становилась для него почти привычной.
Он прошел в ванную, отделанную редчайшими сортами венерианского перламутра, и механическими движениями пальцев набрал на клавиатуре нужную комбинацию символов.
Потолок комнаты подернулся легкой дымкой, теряя жесткие геометрические очертания, прогнулся вверх и поголубел. Матовое свечение сползло со стен и сконцентрировалось почти в зените в жаркое полуденное солнце, а сами стены растаяли, обнажив панораму морского побережья. Прогретый соленый воздух мягко пахнул в лицо, и одновременно к ногам Мастерсона подкатила, шурша и оставляя на песке обрывки прозрачной пены, сонная волна.
