Лондон, 1819 г.
– Кейт? – позвала Феба, открыв глаза.
Сидевшая у кровати женщина вздохнула. Лицо Фебы было белее кружевной наволочки, на которой покоилась ее голова со спутанными волосами. Под огромными глазами темнели круги.
Кейт сжала руку подруги, которую держала несколько часов кряду, пока та спала. Ей хотелось передать через это рукопожатие всю свою любовь, благодарность и сострадание.
– Я здесь, Феба. Молчи, милая.
Бледное лицо женщины казалось спокойным.
– Я все помню, Кейт.
– Тише. Не сейчас.
Тонкие ледяные пальцы вцепились в ее кисть.
«Какая она сильная! – подумала леди Кейт Беверидж. – Не всякая женщина останется сильной после такой кошмарной недели».
Голос Фебы зазвучал громче. Она говорила ровным тоном, как будто выбирала себе новое платье или советовала садовнику посадить астры вместо георгин.
– Скажу я или промолчу – это не важно, Кейт. Все, что случилось, случилось наяву. Это не страшный сон.
– Скоро придет твой брат.
– Он знает?
– Не все. Я написала ему, как только приехала. Сказала, что это был… несчастный случай.
«Фаэтон перевернулся. Лошади запаниковали. Брайан вылетел из маминых рук и упал на гравийную дорожку. Одна лошадь встала на дыбы…»
– Какой сегодня день, Кейт?
– Двадцать второе сентября, милая.
– Я проспала день рождения Брайана. Ему должно было исполниться три года.
Кейт кивнула. «И слава Богу, что ты спала! Помогла ударная доза лауданума».
– Я послала пирожные в детский приют. – По изрытым оспой щекам Кейт текли слезы. Но глаза Фебы были сухими. Она вскинула темные брови, выщипанные модными полукружьями.
– Ребенок, которого я потеряла… Это была девочка? Кейт хотела сказать «да», но с ее губ не слетело ни единого звука.
– Как хорошо было бы иметь девочку! Но я была напугана… мне было стыдно… я не хотела, чтобы она видела, как я слаба и как легко подчиняюсь ее отцу. И все-таки жаль, что у меня нет малышки… А вот Генри был бы расстроен. Чувство долга велело бы ему опять и как можно скорее сделать меня беременной…
– Ш-ш, милая.
Синие губы Фебы растянулись, и она засмеялась, но каким-то натужным, механическим смехом.
– Хотя нет. Генри не захотел бы видеть меня с животом и пигментными пятнами. Ему нравилось выводить меня в свет, разряженную, точно выставочный пони: атласное платье, лайковые перчатки на бесконечных пуговках, бриллиантовые браслеты, похожие на наручники, и дурацкая семейная тиара, которая того и гляди свалится с головы.
Кейт медленно кивнула, заставив себя без улыбки выслушать столь язвительное мнение о жизни лондонского высшего общества. Сама она редко бывала в свете, но следила за газетными заметками, особенно когда речь в них шла о самой прославленной супружеской паре. Лорд и леди Кларингуорт блистали на многочисленных званых обедах. Кейт прекрасно понимала мужа Фебы, который раздувался от тщеславия, вводя свою молодую, красивую жену в очередную гостиную.
