Смерть была его призванием, а убийство – не просто действием или средством достижения цели. И уж конечно, оно не было минутным капризом или дорожкой, ведущей к прибыли и славе.
Смерть была для него смыслом жизни.
Он считал себя «поздно расцветшим цветком» и часто сожалел, что столько лет растратил впустую, прежде чем нашел свое призвание. Столько времени пропало даром, столько золотых возможностей упущено! Но цветок все-таки расцвел, и теперь ему оставалось только радоваться. Он заглянул в себя наконец и понял, для чего был создан.
В искусстве смерти он был виртуозом. Хранителем времени. Вершителем судеб.
Конечно, он стал таким не сразу. Опыт пришел со временем. Пришлось много экспериментировать. Время его наставника истекло задолго до того, как он сам стал виртуозом. Но даже в свои лучшие годы его учитель так и не увидел главной цели, не достиг всей полноты власти. Зато сам он мог поздравить себя с тем, что не только овладел мастерством, не только отточил его, но и расширил репертуар, пока совершенствовал свои навыки.
Он очень скоро понял, что предпочитает иметь дело с женщинами. В великой опере, которую он писал и переписывал, женское исполнение неизмеримо превосходило мужское.
Его требования были немногочисленны, но очень конкретны.
Он не насиловал своих жертв. Конечно, он экспериментировал и в этой области, но очень скоро убедился, что изнасилование омерзительно и унизительно для обеих сторон.
Изнасилование было начисто лишено изящества. И как в любом творческом деле, требующем профессионального мастерства и концентрации, ему тоже был необходим отдых; он называл эти периоды состоянием покоя.
В эти периоды он вел себя так же, как любой другой человек во время отпуска. Он путешествовал, любовался видами, наслаждался тонкими блюдами местной кухни. Он мог кататься на лыжах или заниматься подводным плаванием, а мог просто сидеть под зонтиком на роскошном пляже и проводить время за чтением или поглощением коктейлей.
Он планировал, обдумывал, готовился. Когда наступала пора снова браться за работу, он чувствовал себя полным сил и энтузиазма.
«Вот как сейчас», – подумал он, готовя свои инструменты. Только на этот раз ему было так хорошо, как не бывало раньше, потому что в последний период покоя к нему пришло понимание его собственной судьбы. Он вернулся к своим корням. Туда, где впервые серьезно взялся за работу. Здесь он возобновит связи, все сделает по-новому перед финальным падением занавеса.
Это добавит множество новых оттенков, сказал он себе, пробуя лезвие старомодного выкидного ножа с костяной ручкой, купленного во время путешествия по Италии. Он повернул лезвие ножа к свету, полюбовался блеском стали. Год примерно тысяча девятьсот пятьдесят третий, решил он. Классическая форма.
