Романтические сны уже не снятся. Все больше конкретика. Закрываю глаза и вижу: банка тушенки. Желтая, маслянистая… тяжелая даже на вид.
Желудок мгновенно сводит.
Боже, дай мне силы! Или тушенки… Трофейной, из паршивой говядины. Нож, удар ладонью, упрямая жесть. Банка норовит выскользнуть из ладони… Врешь! Холодная жижа. Коричневые волокна мяса и жир, как кусочки парафина. Еще ложку хочу. И чтобы война наконец закончилась…
И женщину.
Даже не переспать. Просто лечь рядом, близко-близко – и обмякнуть, чувствуя женское тепло сквозь свитер и куртку-альпийку. Машинен-пистоле из-под руки – на пол, чтобы не мешал… в пределах досягаемости, понятно… надвинуть кепи на глаза, руки – на грудь. И дремать.
Тоже конкретика.
…он в каждом сне ложится спать.
– Лан! Гер!
Звук режет уши. Опасность? Нащупываю под кроватью автомат… автомата нет. В ладони оказывается что-то странное. Круглое и тяжелое, как рожок от русского автомата. Тушенка! Поднимаю банку – она обжигает холодом, почти ледяная, пальцы липнут к металлу. Банка в белесых потеках масла… Глаза слипаются. Снег на ресницах. Стоп, погоди, какой еще снег? Так ведь зима, полковник. Сугробы кругом, в черных проталинах… это дыры от банок! Кто-то кидает тушенку в снег? Сволочь.
– Лан! Гер! Лан! Гер! Лейтенант!
Кто? Проклятье! Не помню. Почему лейтенант? Ведь я полковник! Чем командую? Складом американской тушенки. Горы маслянистых банок. Тысячи маслянистых упругих банок. Тысячи тысяч… Тогда я что, американец?
Удар по щеке. Хлесткий, больно. Открываю глаза. Земля убегает куда-то вниз, а небо – серое, блеклое, тем не менее режущее глаза – наоборот, прыгает вверх, на меня… Кто я? Как меня зовут? Мучительно хочу найти ответ. Но, кажется, он нырнул в сугроб вслед за золотыми банками…
– Лангер, черт тебя возьми! – голос оглушает, сбивает с толку. – Приди в себя! Господин обер-лейтенант! Слушайте! Это я, Вигельт.
– Кто? – мой голос, глухой и надтреснутый.
– Ви-гельт Шту-бен-ра-ух. Унтерфельдфебель. 36-я горная…
Почему он кричит? и вообще, я же не спрашиваю, кто он? Какое мне дело…
– Тихо, – приказываю. И сразу вспоминаю, что командовать Вигельтом – это мое, привычное. – Кто? Кто я?
Некоторое время он молчит. Рыжий, с блеклыми голубыми глазами, выцветшая кепи без кокарды сдвинута на затылок. Лицо костистое, длинное, желваки у рта. Думает.
Потом наклоняется ко мне.
– Тебя зовут Франц Лангер. Господин обер-лейтенант, 36-я отдельная горная дивизия… Вспомнил, нет? Вспоминай, сукин сын! Ты нас сюда затащил.
– Куда?
– В рай. Или к черту в задницу. Смотря с какой стороны смотреть… Ты что, не помнишь? Ладно, плевать. Эй, вы там! – крикнул Вигельт. – Принесите господину лейтенанту воды!
