Уильям Фолкнер
Притча
Перевод Д. Вознякевич
Моей дочери Джил
СРЕДА
Когда в казармах, и размещенных вокруг города лагерях горны затрубили подъем, большинство горожан уже давно не спало. Им было не нужно подниматься с соломенных тюфяков на убогих койках в их тесных жилищах, так как почти никто, кроме детей, даже не смыкал глаз. Сплоченные общим страхом и тревогой, они всю ночь безмолвно теснились у тлеющих жаровен и камельков, потом темнота наконец поредела и занялся новый день тревоги и страха.
Один из тех знаменитых негодяев, что впоследствии стали у Наполеона маршалами, набрал полк в этой местности, в сущности, сформировал его лично, привел к присяге Императору и вместе с полком стал одной из ярчайших звезд в том созвездии, что некогда охватывало зловещим предзнаменованием полнебосвода и опалило лучами половину земли. Отсюда же набирались почти все свежие пополнения, и теперь, поскольку большинство стариков было ветеранами этого полка, а дети мужского пола - его будущими солдатами, все здешние жители принимали случившееся близко к сердцу, не только родители и родственники обреченных солдат, но и те отцы, матери, сестры, жены и невесты, чьи сыновья, братья, мужья, женихи не попали в число обреченных лишь благодаря случайности - и слепому везению.
Отзвуки горнов еще не успели стихнуть, а перенаселенные трущобы уже извергали своих обитателей. Лучше всего это было бы видно французскому, английскому или американскому (а при особой отваге и удаче даже немецкому) летчику: людской поток струился из лачуг и квартир в улочки, переулки и безымянные тупики, они вливались в улицы, и струйки превращались в ручьи, ручьи в реки, и в конце концов казалось, весь город потек на Place de Ville {Городская площадь (фр.).} по бульварам, сходящимся к ней, будто спицы к втулке, заполнил ее, а затем под давлением собственной, все нарастающей массы безотказной волной прихлынул к неприступному входу в отель, где трое часовых из трех союзных армий стояли у трех голых флагштоков для подъема трех соцветных флагов.
Здесь люди увидели первые подтянутые войска. Это был отряд гарнизонной кавалерии, он уже перекрыл широкий главный бульвар, ведущий от Place de Ville к старым воротам былой восточной стены, и выжидал, словно шум этого прилива был еще до начала слышен в спальне самого мэра. Но толпа не обращала внимания на кавалерию. Она все прибывала, замедляла ход, останавливалась из-за собственной скученности и лишь чуть заметно шевелилась, колыхаясь, растерянно и терпеливо глядя в становящемся все ярче свете на дверь отеля.
