Полный вариант из 54 октав. Воспроизведен по дореволюционным изданиям
(«Сочинения и письма А.С.Пушкина» под редакцией П.О.Морозова 1903 г.)
Все существующие сегодня послереволюционные общедоступные издания «Домика в Коломне» являются урезанными (см. например, Издание ПСС Пушкина под редакцией Б.В.Томашевского 1957 г. и все последующие).
Подготовка и полная сверка текста: [email protected]
Modo vir, modo femina.
Ovidius
То мужчина, то женщина
Овидий
Четырестопный ямб мне надоел:
Им пишет всякий. Мальчикам в забаву
Пора б его оставить. Я хотел
Давным-давно приняться за октаву.
А в самом деле: я бы совладел
С тройным созвучием. Пущусь на славу!
Ведь рифмы запросто со мной живут;
Две придут сами, третью приведут.
А чтоб им путь открыть широкий, вольный,
Глаголы тотчас им я разрешу …
Вы знаете, что рифмой наглагольной
Гнушаемся мы. Почему? спрошу.
Так писывал Шихматов богомольный,
По большей части так и я пишу.
К чему, скажите? уж и так мы голы:
Отныне в рифмы буду брать глаголы.
Не стану их надменно браковать,
Как рекрутов, добившихся увечья,
Иль как коней за их плохую стать,
А подбирать союзы да наречья;
Из мелкой сволочи вербую рать.
Мне рифмы нужны; все готов сберечь я,
Хоть весь словарь; что слог, то и солдат —
Все годны в строй: у нас ведь не парад,
У нас война! Красавцы молодые,
Вы хрипуны (но хрип ваш приумолк),
Сломали ль вы походы боевые?
Видали ль в Персии Ширванский полк?
Уж люди! мелочь, старички кривые,
А в деле всяк из них, что в стаде волк!
Все с ревом так и лезут в бой кровавый:
Ширванский полк могу сравнить с октавой.
Поэты Юга, вымыслов отцы,
Каких чудес с октавой ни творили?
Но мы, ленивцы, робкие певцы,
На мелочах мы рифму заморили.
Могучие нам чужды образцы.
Мы новых стран себе не покорили
И наших дней изнеженный поэт
Чуть смыслит свой уравнивать куплет.
Но возвратиться все ж я не хочу
К четырестопным ямбам, мере низкой …
С гекзаметром … О, с ним я не шучу:
Он мне не в мочь. А стих александрийский?..
Уж не его ль себе я залучу?
Извилистый, проворный, длинный, слизкий
И с жалом даже — точная змия;
Мне кажется, что с ним управлюсь я.
Он вынянчен был мамкою не дурой:
За ним смотрел степенный Буало,
Шагал он чинно, стянут был цезурой;
Но, пудреной пиитике назло,
Растрепан он свободною цезурой.
Учение не в прок ему пошло:
Hugo с товарищи, друзья натуры,
Его гулять пустили без цезуры.
О, что б сказал поэт-законодатель,
Гроза несчастных мелких рифмачей!
И ты, Расин, бессмертный подражатель,
Певец влюбленных женщин и царей!
И ты, Вольтер, философ и ругатель,
И ты, Делиль, парнасский муравей,
Что б вы сказали, сей соблазн увидя?
