Шоссе — главная и по существу единственная улица селения. Вдоль него цепочкой растянулись дома и сады. Дома, что выше, добротней и красивее, белокаменной грудью наступают на шоссе, выставив вперед железные копья оград. Кажется, что они вот-вот тронутся с места, подомнут под себя узенький, выложенный серыми каменными плитами тротуарчик, перешагнут через кювет и плюхнутся на горячую щебенку шоссе, загородив всем дорогу. Это дома бывших богачей: владельцев магазинов, бойни, сельского старосты, крупных спекулянтов, торговцев фруктами и рыбой. Но таких домов немного. Большинство домишек прячется в глубине садов, будто стыдясь своего убогого вида, своей бедности и преждевременной старости. От шоссе они отгородились темными, в мальчишеский рост высотой, заборами из веток колючего кустарника, кое-где — потемневшим от времени редким штакетником.
Хотя еще только восемь часов утра, солнце уже высоко поднялось, высушило росу на кустах и травах, а теперь старательно прогревает синевато-зеленый тонкий слой воды у морского берега, громадные зонты орехов, величественные пирамиды медноствольных сосен, взъерошенные шапки мелколистной акации.
Слышен шум многих голосов. Всплески песен. Растянувшись, идут к морю пионеры лагеря «Металлист». Отрядные колонны по четыре то сжимаются в плотный прямоугольник, то растягиваются, как мехи огромной гармошки. Путь длинный. Никому не хочется соблюдать равнение, идти в ногу. Большинство ребят в одних трусиках, без маек. Девочки — в коротких синих шароварах и белых майках или блузках.
Сотни одетых в тапочки, а то и просто босых ног, поднимая легкие облачка пыли, шагают по шоссе. На головах белые панамки, почерневшие от солнца и пыли широкополые соломенные шляпы, пышные восточные тюрбаны из полотенец. Взоры устремлены вперед, туда, где за лентой шоссе, за кустарником, за высокими соснами, скрывается оно — самое лучшее, ласковое, вечно желанное, манящее к себе прохладой море.
Там, где шоссе круто виляет вправо, почти вплотную к подступившим горам, на узеньком тротуаре перед новой калиткой из желтых дощечек стоит невысокая женщина в коричневой юбке и просторной кофте. Из-под порыжевшего темного платка на висках выбиваются седые прядки волос. Глубокие прямые морщины на лбу и щеках придают ее лицу какой-то величавый и вместе с тем скорбный вид. Отдельно живут большие выпуклые с голубоватыми белками черные молодые глаза. У колючего заборчика торчат из земли два почерневших столбика — следы бывшей здесь когда-то скамейки. На одном из столбиков — круглая плетеная корзина, прикрытая белой тряпочкой.
