Она была и останется глупым и упрямым ничтожеством. Так пусть же отныне и до конца своих дней она развлекается паучьими радостями или болтает с новыми подругами о фруктовых мошках, залетевших в паутину. Пусть эта мерзкая восьмилапая тварь больше не строит из себя мастерицу и подобие богини.
Как жаль, что я не раздавила ее каблуком. Мне надо было бросить эту дрянь в горшок с оливковым маслом. Возможно, тогда я забыла бы ее. Ах, почему пришли сомнения, и я заколебалась? Мне следовало вернуться назад и превратить ее в личинку или слизняка.
Когда они предупредили меня о ее глупых самонадеянных претензиях, я почувствовала вкус интриги и новизны. После подвига с Пегасом меня изводило безделье. По ночам мои сны наполнялись топотом мощных копыт и теплом блестящих потных боков. Я просыпалась в испарине, с соленым вкусом на губах, и меня томила жажда — жажда настоящей жизни. Время стекало с небес в мои ладони, а я все не могла успокоиться.
И вот тогда мне рассказали об этой жалкой козявке из Лидии — об этой девке с перепачканным в пудре лицом. И когда они заговорили о ее чудесном станке, я подумала, что эта ткачиха может развлечь меня. Мне захотелось немного повеселиться.
Я решила прийти к ней в обличьи старухи и взглянуть на ее холсты. Да, меня подгоняло любопытство, и я надеялась, что сцены ее полотен заслуживали путешествия в Лидию. Мне хотелось одарить эту девку каким-нибудь своевременным предостережением: «Не выступай против богов, моя милая, не злоупотребляй терпением великих!» Вот уж действительно самая благоразумная пословица века.
Утренний свет слепил глаза. По своей забывчивости я вновь не подготовилась к этому колючему сиянию, отблески которого отскакивали от деревьев, холмов и камней. Меня забавляла неотступная человеческая тень, ноя уже начинала жалеть, что явилась сюда.
Их освещение слишком откровенно. Я люблю серый цвет; мои глаза, одежда и даже мудрая сова — все серое и пристойное. Таким, как я, по нраву уклончивая тень. Нам не нужно ни позы, ни ложного блеска. Мы — те, кому больше нечего терять; кто никогда не рискует; кто осмотрителен и строг. О, тусклая тень. Я благодарна тебе за то, что ты, как и я, всегда постоянна.
Вот так я и шла по Лидии, медлительная и тяжелая от жары, словно ныряльщик, придавленный слоем воды. Мои ноги снова ступали по земле — сухой, потрескавшейся и красной. Я проходила мимо хижин и коз, которые дергались в тени деревьев и дрожали, отгоняя от себя назойливых мух. Я слышала лай собак и смех чумазых детишек.
Ее дом оказался совсем неприметным. А впрочем чего я ожидала? Геральдических эмблем? Лавровых венков и пурпурных занавесей? Сжав посох, я переступила порог с нетерпением воина, который ворвался в селение врага. Конечно, мы, боги, не знаем страха. Нам может быть трудно, тяжело и горько, но страха мы не знаем никогда.
