Я сидел в "Хрене и редьке" и накачивался дешевым жиденьким пивом. Жизнь в очередной раз повернулась… нет, не скажу, что задом. Меня всегда удивляло, чем, на взгляд некоторых, зад у бабы хуже переда. Почему, когда начинается невезуха, говорят: жизнь, или там удача, повернулась задом? По мне, разница невелика. Ежели бабенка ладная, она хороша и спереди, и сзади. А ежели страшна, как переполненная каталажка в летнюю жару, так тоже один пень, с какой стороны глядеть. С заду, может, еще и лучше…
Ну, так вот, сижу я, тяну пиво, размышляю над странностями некоторых оборотов речи, и вижу, заваливает в кабак Усатый, вышибала из "Теплой норки", заведения мамаши Флоксы. У меня от одного вида его волосатых кулачищ челюсть заныла. В последний раз, как я в "Норке" был, он мне нехило заехал! Хорошо, зубы целы остались, хотя один долго шатался. А главное, ни за что вмазал. Подумаешь, на ногах я плохо держался. Между прочим, при деньгах был. Не повезло просто: задел случайно плечом племянника градоправителя, тот и растянулся на полу. Потому как сам был гораздо пьянее меня…
Ох, три болота и одна лужа! Усатый о чем-то поговорил с хозяином, тот кивнул в мою сторону, и вышибала направился в указанном направлении. Уж наверняка не извиняться за несправедливо причиненные побои, тем паче, тот случай еще весной приключился…
— Привет, Перчик, — выдвинул из-под стола табурет и уселся напротив. — Не жмись в угол, я не на работе. Вернее, не на основной работе.
Ухмыляется, урод. Очень смешно. Морду мне бьют далеко не впервой, но зубов лишаться не хочется. Обворожительная улыбка при моих занятиях — едва ли не нужнейшая вещь.
— Чего тебе, Усатый? Извиняться пришел?
— Да, щас! — хохотнул детина. — Не поверишь, так совесть заела, хоть в петлю лезь. Липка понимала, на что шла, когда к племянничку на колени усаживалась. Она, чтоб ты знал, любит, когда с ней жестко. А ты, полудурок, не разобравшись, решил с пьяных глаз за шлюху вступиться. Так что получил по справедливости.
Да, не люблю признаваться в некоторых своих слабостях. К примеру в том, что не выношу, когда при мне бьют женщин. Стоит только поддаться этой дурной стороне моей вообще-то вполне правильной, лишенной совести натуры, и я влипаю в неприятности и выгляжу даже не полудурком, а полным дураком. Особенно, как выясняется, в той истории с родичем градоправителя. Откуда мне было знать вкусы этой Липки? На вид она девчонка нормальная. Никак не скажешь, что ей нравится, когда ее головой о столешницу колотят. Может, на самом деле и не нравится, но, с другой стороны, за такое, наверное, платят больше… Так что, получается, влез я не в свое дело.
