* * *
В этой жизни мне не повезло с самого начала. Крупно не повезло.
Я родился девчонкой.
И никаких вам голубых ползунков или синей ленточки на одеяле. И писать на стенку меня отец не учил.
Но это все фигня… Лет до двенадцати я вообще не заботился о том, как выгляжу и во что одет. Все дети одинаковы. А вот потом… Потом пришли первые месячные и начала расти грудь. И тогда я понял, что счастливая жизнь закончилась. Вот только было уже поздно. Верней… верней слишком рано, чтобы что-то менять…
— Яковлева… — удрученно прочитал доктор в моем паспорте и нахмурился. А потом посмотрел на меня поверх старомодных пластмассовых очков. — Э… простите?
Я глубоко вдохнул и, глядя на свои перепачканные в грязи колени, мрачно произнес:
— Да, Яковлева. Светлана Геннадьевна.
А что мне оставалось?
Идиотская ситуация. И ведь знал же, что рано или поздно это произойдет.
— Ну… хорошо, Светлана Геннадьевна, — он почесал кончик носа, сделал какую-то отметку в своем талмуде и еще пару записей на клочке бумаги. — Вот вам талон на рентген. Сто пятый кабинет, как выйдете — направо. Ступайте. И скажите там, что без очереди. А потом ко мне обратно.
Пытаясь не думать про боль в левой руке, я молча сгреб бумажку правой и вышел вон.
Давно не чувствовал себя таким кретином. Кретином, уродом и неудачником.
От осознания своей бестолковости захотелось разреветься. И это взбесило еще больше — ненавижу плакать!
Я шарахнулся от какой-то медсестры и наугад свернул в первый же отворот коридора. Слава богу, он вел на служебную лестницу. Захлопнув за собой дверь, я устало сел на ступеньки и обхватил голову здоровой рукой. Левая почти безвольно свисала…
Надо было успокоиться.
Ведь ничего страшного не произошло.
Правда же?
Доктор конечно сильно удивился, но даже слова не сказал… Да и вообще — кому какое дело!
Я сильно почесал макушку, пытаясь прогнать мысли о том, чтобы скорей уйти отсюда.
Нет уж.
Вляпался так вляпался. Сам виноват.
Безумно захотелось курить. Как всегда, когда мир вокруг начинал давить слишком невыносимо. Но старая пачка у меня кончилась, а новую купить я не успел. Да и западло как-то дымить в больнице.
Посидев немного, я вскоре почти успокоился и без курева. В конце концов, действительно — рано или поздно пришлось бы попасть в такую ситуацию. Только мне казалось, я к ней вполне готов морально…. А вот и нифига.
— Ладно… — сказал я себе. — Рентген — значит рентген. Поднимай свою задницу, придурок, и вали под сканер.
В эту минуту дверь на лестницу резко открылась, и на площадку, громко возмущаясь, зашли две докторши. Они удивленно на меня посмотрели и та, что постарше, с дурацкой розовой помадой на бледном лице, сердито воскликнула:
