Нити разрубленных узлов

Где-то…

– Снег слишком чистый.

Слова улетают в колкую пустоту морозного воздуха. Далеко-далеко. По крайней мере, благополучно добираются до вечнозеленых свечек мериссы, стройными рядами окаймляющих лужайку перед особняком. Летом эта поляна наверняка беспощадно атакует глаза местных жителей яркими пятнами цветников, а сейчас всего лишь убаюкивает взгляд нетронутой белизной снежного ковра.

Убаюкивает?

– И ровный. Словно нарочно выгладили.

Имеют ли смысл мои размышления вслух или вовсе ничего не значат для вечности, которая наблюдает за размеренно-скучным сном имперской провинции, неважно. Вон, Герто, шагающий немного впереди и вполне себе бодрствующий, даже ухом не ведет. Делает вид, что не слышит, хотя можно не сомневаться: слух у потомственного следопыта отменный. При желании легко выиграть пару монет у приезжего простака можно поспорить, что мой напарник способен услышать, как падают снежинки, срывающиеся с подошвы сапога, когда я поднимаю ногу для следующего шага. Падают обратно, на покореженный нашим присутствием белый ковер.

Или все-таки перед нами расстилается скатерть стола, накрытого для пусть и незваных, но дорогих гостей? Вполне возможно. Кому-то из здешних обитателей вскоре придется дорого заплатить за свои шалости. Без всяких скидок. Сначала – нам с Герто, потом Крылу попечения. И жаль, что во втором случае плата будет взиматься полновесным золотом, когда по совести следовало бы заменить ее на…

– Точно. Прибирались.

Герто чуть недовольно дергает пальцем. На правой руке. Указательным. Остальные продолжают безмятежно обнимать рукоять даб-дора.

Надоела моя бесполезная болтовня? Понял. Затихаю.

У меня пальцы тоже время от времени вздрагивают, но не из-за волнительного нетерпения, а чтобы чуть взбаламутить застаивающуюся на холоде кровь. Перчатки помогли бы ослабить, а то и вовсе погасить обжигающие прикосновения последнего весеннего морозца, только костяные плашки рукоятей надежнее всего цепляются за человеческую кожу, теплую и живую.

А вот прочим частям тела не холодно, скорее наоборот. Поэтому больше всего мы похожи сейчас на двух медуз с Зубастого побережья, лениво прогуливающихся по своим владениям. Ни единого резкого движения делать попросту нельзя, иначе особое двойное плетение шерстяных нитей начнет свою работу, задерживая тепло плоти и направляя его на разогрев мышц. Достаточно будет одного прыжка, пружинистого шага или оборота на три четверти, чтобы мы оказались готовы к…

К тому, ради чего сюда пришли.

Позади медленно растет хвост следов. Если обернуться и прищурить глаза, чтобы притушить белое сияние, то можно заметить легкую поземку, облизывающую пушистые края потревоженного снежного покрова. Посреди полного безветрия она должна бы настораживать, но только не нас. Я не оборачиваюсь, а Герто и подавно. Мы и без подтверждения знаем, что Кана следует за нами верной тенью, никогда не отвлекающейся на что-либо, кроме приказа. Еще три года назад я бы первым посмеялся над своей нынешней уверенностью, но, когда Либбет проснулась, все вопросы и сомнения смело в угол. Вместе с песком, который вечно норовит пробраться в дом на подошвах сапог.