Заброшенная часовня около шотландской границы, 1299 год.
Воздух маленькой часовни был наполнен неясными предзнаменованиями и предчувствиями. Пыль кружилась в замысловатом танце, заставляя священника сгибаться, заходясь в приступах кашля, что было крайне неудобным для выполнения его обязанностей. Наконец, с шумом выпрямившись и прочистив горло, он решил, что голос вполне повинуется ему, глубоко вздохнул и продолжил.
"Ах, дайте мне минуту подумать", — сказал священник, царапая щетину на щеке, — "хм … клятва … ах, торжественная клятва защищать…"
"Да, да", — нетерпеливо ответил стоящий перед ним рыцарь, сбрасывая несколько вшей со своего камзола и отмечая, насколько он прохудился в нескольких местах. Проклятые швеи.
"Защищать женщин от любой опасности…"
Рыцарь что-то тихо проворчал себе под нос, соглашаясь. Всех женщин, а значит, что, возможно, и швей.
"Защищать детей…"
Рыцарь бросил мрачный взгляд на ближайшего ребенка, которого он мог видеть — ни много, ни мало его оруженосца — который что-то искал позади алтаря. Старый священник так тщательно пытался сконцентрироваться на том, чтобы не забыть свою речь, что он, очевидно, не понимал, какой вред в это время наносил мальчик. Оруженосец вдруг выскочил из-за алтаря с торжествующей улыбкой, держа ломоть хлеба в одной руке и кувшин в другой.
"Прошу прощения, святой отец, я на минуту", — сказал вежливо рыцарь. Он зашагал к пареньку, отобрал у него из рук его находки и пнул под зад ногой. Мальчик бросился прочь, осыпая всех проклятием. Впрочем, учитывая обстоятельства, он мог бы сыпать и проклятиями покрепче, ведь у парня не было никаких иллюзий на счет возможности получить хоть какие-то остатки пищи. Он отбежал к задней стене полуразрушенной часовни и встал около вещей хозяина. Рыцарь засунул хлеб и бутылку подмышку и снова подошел к монаху.
"А сейчас", — проговорил он, — "давайте вернемся к нашему делу. Мне скоро предстоит битва, и я нуждаюсь в Вашем благословении".
Священник пожевал свою губу. "Дайте подумать, милорд", сказал он, нервно оправляя свою сутану и пытаясь отыскать на задворках памяти дальнейшие слова клятвы, которой связывал себя этот несчастный человек, стоящий перед ним. "Гм … женщины … гм … дети … гм…"
"И от тех и от других сплошные неприятности", — тихо пробормотал рыцарь.
"Поднять меч и тому подобное", — проговорил священник, поднимая глаза к потолку, словно ожидая, когда на него снизойдет вдохновение.
"Да, да", — ответил рыцарь, задаваясь вопросом, что же может случиться, если он поднимет меч на священника, проткнет его, будет ли это считаться нарушением клятвы, которую он давал. Он сдерживался из последних сил. Рыцарь нуждался в любой помощи, которую только мог получить. Ведь в этот раз на чаше весов лежало его наследство.
