Танец с жизнью. Трактат о простых вещах

Появлению этой книги я обязана многим значимым для меня людям — Яну, Алене Андреевой, Азали, Саше Булатову и другим моим хорошим друзьям.

Особое спасибо Инге Летинской, которая была для меня своего рода проводником — именно она познакомила меня с Азали, благодаря ей я встретила Яна. И во многом именно благодаря Инге, ее жизнеутверждающей позиции и чувству юмора мне удалось не только пережить это путешествие в Преисподнюю и на Небеса, но и продолжить Свой Танец.

Также спешу извиниться перед теми, кто против собственной воли стал прототипом того или иного персонажа моего произведения. Я не хочу никого ранить своим повествованием, поскольку участники этой истории не виноваты, что в определенный «момент истины» оказались рядом и их судьбы вплелись в кружево судьбы главной героини, от имени которой и ведется рассказ…

И в завершение — те, кому противопоказано чтение этой книги: чета Брусникиных и их «друзья». Им она все равно не понравится.

Работая над этой книгой, или трактатом (не могу назвать романом изложение этой истории даже с натяжкой, а трактат допускает некоторую эклектику стилей, а также злоупотребление цитатами и ссылками), я хотела, прежде всего, разобраться в истории, которую намереваюсь изложить.

Сейчас, выйдя из состояния гипноза или своего рода транса, я могу заново переосмыслить все то, что произошло, и сверить показания действующих лиц со своими ощущениями, выдвинуть новые гипотезы и проверить их состоятельность. И самое главное — утвердить для себя новую модель миропонимания, к которой я пришла через опыт, точнее эксперимент, в котором единственным «подопытным кроликом» была я сама.

Я не создаю новых догм, только подтверждаю старые истины: жизнь — это игра, жизнь — это неопределенность, это постоянный риск, и надо иметь достаточно смелости, чтобы жить. И если кто-то пытается говорить о предопределенности нашего пути — улыбнитесь, придет время, и он сам откажется от своих убеждений…

Я ни на что не надеюсь. Я ничего не боюсь. Я — свободен!

Надпись на могиле Никоса Казандзакиса.

^{>Крит, г. Ираклион}

Самое страшное уже произошло. Мне уже значительно больше, чем тридцать три. Я не ношу Breguet & Prada. Осознание того, что я не спасу мир, не оставлю своего имени в вечности, стало привычным, как звук мерно капающей из ржавого крана воды. Впрочем, у каждого своя Голгофа и у каждого свое «Последнее искушение»…

Я одна. Опять или все еще. Модель мира стала еще более несовершенна с тех пор, как я попыталась понять его устройство, нарушив целостность.