Якименко Константин Николаевич
Патриот
Опять шёл снег.
Серые, сморщенные хлопья валили валом, засыпая унылый дворик и погружая дом в сон - долгий сон, уходящий в бесконечность. Вот уже третий день без солнца, подумал Рик. Он сидел на веранде на покосившемся деревянном стуле и смотрел прямо перед собой. Будь у него идеальное зрение, он разглядел бы где-то на горизонте останки близкого города - груду железобетона и сиротливо торчащий из неё телевизионный шпиль, который никому больше не понадобится. Но эта громоздкая нелепица, некогда сотворенная человеком, не могла заинтересовать Рика. Он глядел в пространство - на снег, ядовитый снег, медленно заметающий историю.
- Анна, сделай чаю! - крикнул Рик, повернувшись лицом к двери, и его крик сломал тоскливую, давящую тишину.
На последнем слове он закашлялся. Привстал, схватился грубыми пальцами за перила и перегнулся через них. Наклонил голову и сплюнул комок желтой слизи. Кашель не прекращался, и Рик сжал перила, будто это помогало ему обрести силы; коряво-серое снежное покрывало под верандой окрасилось тёмно-вишнёвыми пятнами. Вчера он тоже харкал кровью, но сегодня, кажется, стало ещё хуже. Это и неудивительно - сколько гадости успело проникнуть в него за сутки? Но он пока достаточно силён. Он должен быть силён. Если ночью опять придёт стая голодных тварей, кто ещё сможет защитить Анну?
Распахнулась дверь, и на веранду вышла дородная женщина в платке и в тёплом синем пальто с редкими пуговицами. В руках она держала блюдце с красной чашкой. Спокойно окинула взглядом Рика:
- Опять сидишь здесь? Простудишься ведь.
Рик не ответил. Взял у неё блюдце, поставил на столик. Притронулся к чашке и сразу отдёрнул руку: горячо!
- Спасибо, Анна. Теперь иди в дом.
Она развернулась. Вдали загудело, будто ехала машина.
- Что это там?
- Бог его знает... Ты лучше иди, иди.
Женщина скрылась за дверью. Гудение приближалось, как если бы кто-то спешил именно сюда. Рик насторожился. Он и раньше не очень любил незваных гостей - а уж теперь, после катастрофы... Да и кто это может быть? Те, кому правдами и неправдами достались пропуска, ушли перед самым началом, а остальные или погибли, или прячутся по углам. По улицам шныряют только бродяги - уроды и безумцы, которых и людьми нельзя назвать; которым наплевать на всё и вся; которые могут прикончить тебя из-за кучки бумажек или какой-нибудь штуковины из тех, что ныне превратились в бесполезную мишуру.
Чёрный силуэт остановился за воротами. Хлопнула дверца - пришелец выбрался из машины. Рик потушил фонарь и чуть-чуть отхлебнул из чашки. Напрягся и приготовился сразу ускользнуть в дом.
