Книга явилась ровно в пять. Без опозданий, чётко.
Звонок прохрипел мою любимую кадриль: "Неба утреннего стяг! В жизни важен каждый шаг!" Терпеть не могу бродить по квартире в тапочках, но всё-таки — почему-то… где же?… видел недавно… где…
Нашёл пропажу под журнальным столиком и сразу же наступил на ладони: шлёп-шлёп — к двери… Давно пора купить новые лапти, а то эти уже износились и не успевают подставляться под пятки.
Да-да, давно пора…
Книгу я заказал вчера — в уютном букинисте на Пушкинской, недалеко от французской булочной и Памятника Влюблённым. Целых полчаса внимательно изучал прейскурант уценённых эротических романов, потом мне надоело, и я наугад перебил бубнящий и какой-то чересчур сонный (с бодуна что ли?) список:
— Это!
Просто так, от делать нечего дёргая зажигалку за ухо, договорился с хозяином магазинчика Григорием Ароновичем на сегодня:
— Молодой человек, когда Вам?
— Завтра. В пять, если не затруднит. Вас.
— Упаковать?
— А вот это лишнее. Не люблю рвать. Упаковку. И жалко, и мусор. Ну, вы меня понимаете.
— Да-да, конечно.
И вот, пожалуйста: книга настойчиво заставляет звонок в пятый раз уже орать "Неба утреннего…" Заставляет.
Я ухватил ключ за локоть и вправил его в крепкие челюсти замка. Дверь правой, застёгнутой в бронежилет, половиной вежливо отодвинулась в сторону: милости просим! Перепуганная книга и — слишком буйная! — квитанция о доставке ввалились в прихожую, выполненную в чёрных тонах стиля "афро" (тело к телу, аккуратно, без халтуры).
Я расписался жидкими выделениями ручки — как положено: на мускулистой спине квитанции. И бесцеремонно выгнал последнюю за дверь — вот ведь дерзкая бумажка! Не успела (не успел?) выполнить Предназначение, а пытается застолбить половое отверстие моей роскошной вешалки. Согласитесь! — в результате скрещивания вешалки и квитанции здорового функционального потомства ожидать не приходится: выгнал, бесцеремонно. Дверь, кстати, точно уловив агрессивность моего настроя, ускорила несдержанную квитанцию пинком под тощий зад.
А книга ещё ничего, вполне. В меру потрёпанная. Я боялся, что она будет слишком древняя, затасканная и совсем не вызовет определённых чувств — в процессе чтения (ну, вы меня понимаете).
Обошлось. Я пощупал её мягкую обложку, обратил внимание на слой грима, обильно размазанный вдоль форзаца, и, поинтересовавшись содержанием, убедился, что роман звучит довольно таки приятным языком, лёгким, очень русским переводом, с ненавязчивым акцентом и правильной хрипотцой, настраивающей на соответствующее восприятие текста.
