Геннадий Павлович Михасенко
Гладиатор дед Сергей
Рассказ
Дед Сергей, сторож-кладовщик детского спортивно-морского лагеря "Парус", после окончания сезона не остался один, как он любил оставаться, предаваясь тишине и покою после суматошного лета, а вдруг привез к себе на несколько дней, оставшихся до школы, внука Витьку, двенадцатилетнего увальня. Витька жил с родителями, мало общался с хмурым и неразговорчивым дедом и даже не интересовался его лагерем, зная, что туда принимают только старшеклассников. Очутившись же в царстве водных лыж, воздушных ружей, морских форменок, пряжек с якорями и прочих удивительных вещей, которыми был набит склад, он растерянно поразился не столько самим этим вещам, сколько тому, что все они - в дедовском владении, то есть что дед, оказывается, фигура.
Поужинали поздно, промаявшись с сетями, которые дневным волнением залива снесло на коряги.
Отяжеленные едой и усталостью, дед с внуком устроились под высоким, похожим на аиста, торшером с перекошенным абажуром. Старик сел на скатанный матрац, пододвинул к себе табуретку со стопой газет месячной давности и, надев очки, стал перебирать их, интересуясь исключительно мировыми событиями. Потный и чумазый Витька, в тельняшке до колен, разместившись на ящике с аквалангом, принялся, беспомощно вертя в руках два веревочных обрывка, с сопением изучать морские узлы по плакату, брошенному на пол. Сухонький маленький дедок и явно закормленный внук рядом смотрелись как-то враждебно - как будто дед постоянно недоедал в пользу внука. Между ними на полу стоял эмалированный таз с водой, где лениво шевелился только что выуженный из-под коряг налим, губастый, с мутновато-зеленой спиной.
Было тихо.
Нашумевшись за день, лес и залив молчали. Не осилив и простейшего узла, Витька поднял голову, поприслушивался к чему-то и позвал:
- Деда, а дед!
- Оу!
- А старшеклассник с какого считается?
- Чего?
- Ну, с какого класса в ваш лагерь берут?
- Да с какого, больших, - не отрываясь от газеты, ответил дед.
- А именно? Вот я, например, пять кончил, это как? - и оставя плакат, Витька всем корпусом повернулся к деду, чтобы больше привлечь его внимание, зная, что того не так-то просто настроить на обстоятельный разговор.
Но дед неожиданно отложил газету, снял очки и, легонько зевнув, охотно отозвался:
- Мало, как! Куда же - пять! Пять - это еще верхом на палочке ездить! А тут серьезно: в катерах копаются, на лыжах вон по воде шмыгают. Нынче один на бревно наскочил, так не знаю, выпишут его к школе из больницы или нет. Серьезно, брат, у нас! - и дед поскреб за ухом надавленное очками место. Его короткие матово-седые волосы росли с таким плавным очертанием, как будто старик носил белую купальную шапочку, и когда почесывался, то казалось, что он хочет зацепить эту надоевшую шапочку и сдернуть ее. - А то еще говорят - пушки привезут, настоящие! Срежут где-то со старого корабля и привезут. Поди, без снарядов! А то не дай бог этим разбойникам снаряды!
