Короткая история вечной любви

— Сдачу оставьте себе.

Сесилия Коннот подхватила багаж, выпрыгнула из такси и вбежала в церковь.

— Сесилия, это ты? — Глаза Элейн Шипли удивленно распахнулись, когда она увидела девушку.

— Нет времени на болтовню, — отрезала подошедшая к ним женщина в костюме персикового цвета, по всей видимости распорядительница свадьбы. Вы опоздали, — обратилась она к Сесилии.

— По крайней мере, она здесь, — заметила Элейн. — Чего не скажешь о некоторых других…

— Повторяю, у нас нет времени на разговоры, — парировала женщина в персиковом костюме. Снимайте ваши туфли и надевайте вот эти.

У Сесилии забрали ее дорожные сумки, усадили в кресло, быстро стянули мягкие удобные сандалии и нацепили перламутровые атласные туфельки на высоченных шпильках.

— Мы должны все хорошенько отрепетировать.

Завтра нам не нужны заминки и падения, — решительно заявила распорядительница и, схватив Сесилию за руку, потащила ее к группе женщин. Одного взгляда на них хватило девушке, чтобы запаниковать. Безупречный макияж, прически… У всех коротенькие — но не слишком — юбочки, приоткрывающие взору стройные, загорелые ножки, и укороченные майки, горделиво выставляющие на показ плоские животы. В своем длинном мешковатом платье Сесилия выглядела по меньшей мере нелепо. Окажись ее мать здесь, она бы наверняка со стыда сгорела.

Репетиция свадьбы началась.

— Мы собрались сегодня, — раздался голос священника, — чтобы разделить с Салли и Гасом самые сокровенные минуты, когда они соединяют свои сердца и жизни…

Испытывая неловкость и досаду, Сесилия переминалась с ноги на ногу. И зачем только она согласилась быть свидетельницей на этой дурацкой свадьбе, где она почти никого не знает? А невесту помнила лишь по общим играм в раннем детстве, когда обеим было по пять лет.

Какая скукотища… Какой черт ее дернул принять приглашение! Это все мать виновата. Давай, давай, поезжай… Просто смешно! Собственную жизнь толком устроить не может, а еще другим советы дает! Она ни за что не повторит ошибку матери — не бросит карьеру ради мужчины, который полностью тебя игнорирует. Отец занимался финансами, писал, надо отдать ему должное, блестящие статьи в газеты и журналы, а на семью не обращал почти никакого внимания. Решение Сесилии стать ветеринаром и лечить коров принял, разумеется, в штыки.

Маркетинг — вот стоящее дело, уговаривал он ее. Да и мать расстроилась, ей хотелось, чтобы ее дочь заняла видное положение в обществе.

Сесилия глубоко вздохнула. С непривычки от четырехдюймовых каблуков разболелись ноги. Ну какие, спрашивается, могут быть туфельки у ветеринара, вынужденного преодолевать по многу миль и в жару и холод?