Фриц Ройтер Лейбер
ЧТО ОН ТАМ ДЕЛАЕТ?
Профессор поздравил первого инопланетного посетителя Земли с мудрым решением, поскольку первый контакт тот установил именно с ним, антропологом, а не с каким-нибудь другим ученым (и не с правительством, Боже упаси!). Марсианин выучил английский по радио и телепередачам, прежде чем спустился со своей припаркованной на орбите ракеты. Профессор радостно разглядывал гостя, так неожиданно оказавшегося у него в квартире, но тут марсианин встал и спросил выжидающе:
– Извините, но где же это находится?
Вопрос окончательно сбил профессора с толку, а марсианин, казалось, начал раздражаться – по крайней мере, его крупный рот изогнулся вверх, а чуть ранее он объяснил, что рот, искривленный вниз, означает улыбку – и повторил:
– Так все-таки, где это находится?
По большинству признаков марсианин выглядел на удивление гуманоидным, но цвет его лица настолько напоминал цвет темного кресла, в котором он только что сидел, что серый в полоску костюм Профессора, с нетерпеливой благодарностью принятый пришельцем, казался случайной помехой между ним и креслом – точно платье Матушки Хаббард на призраке, колдовством оставленным без кожи.
Жена Профессора, радушная хозяйка, всегда готовая откликнуться на нужды гостей, пришла на помощь супругу и быстро проговорила:
– Вверх по лестнице, до конца коридора, последняя дверь.
Рот марсианина радостно искривился вниз, он бросил: «Большое спасибо!» и устремился в указанном направлении.
Только тут до Профессора дошло. Он перехватил гостя у лестницы.
– Подождите, я покажу вам.
– Спасибо, не надо, найду сам, – уверил его марсианин.
Что-то непререкаемое в тоне пришельца заставило Профессора остановиться, – он смотрел, как его гость, словно под гипнозом, мягкими, подпрыгивающими движениями поднимается по лестнице. Затем Профессор подошел к жене и удивленно проговорил:
– Кто бы мог подумать, Господи! Такие же функциональные табу, совсем как у землян!
– Я рада, что они присущи также некоторым твоим коллегам, дорогой, – угрюмо заметила жена.
– Но этот парень прилетел с Марса, моя радость! И обнаружить, что он тоже… ну, похож на нас своим поведением, это так же захватывающе, как открытие, что вода – это сгоревший водород. Теперь я мечтаю о том дне, – и не таком отдаленном, поверь мне, – когда я объединю все его параметры в перекрестно-культурный индекс…
Профессор продолжал разглагольствовать, когда в комнату вбежал его маленький сын, который, запыхавшись, проговорил:
– Па, марсианин заперся в ванной!
– Тише, сынок. Это нетактично…
– Знаешь, радость моя, совершенно естественно, что мальчик это заметил и сказал нам. Да, сынок, этот марсианин не так уж сильно отличается от нас.