Я сидел в нашем Ми-17. Мирный рокот двигателей и вибрация корпуса несколько убаюкивали, и всё равно я никак не мог привыкнуть к перелётам в вертолёте.
Рядом со мной на скамье дремал мой коллега Виталий, позывной Бекас. Я удивлялся его завидной способности засыпать в самых немыслимых условиях. Ещё двадцать минут назад мы вели перестрелку с духами, а теперь он мирно почивает на заслуженных лаврах. Надо сказать, что Виталий Жаворонкин был моим земляком и близким другом на протяжении последних восьми лет. Он был снайпером в нашей группе. За свою птичью фамилию он и получил прозвище Бекас. Весельчак, Виталий мог долго рассказывать давно всем известные анекдоты и, всё равно, вызывать смех. Таков был его дар.
Рядом в салоне сидели ещё четыре члена группы: Дуплет — Виктор Мальков, Туча — Леонид Хмарин, Фагот — Роман Фаготкин и Лимон — Эдуард Филимонов. Дуплет получил своё прозвище за умение укладывать пули, выстреленные дуплетом из пистолетов с обеих рук в одно пулевое отверстие, которое получалось у него почти идеально круглым. Он заслуженно гордился этим своим талантом и всякий раз употреблял слово "дуплет", когда предоставлялась такая возможность. Нетрудно догадаться, что прозвища остальных трёх офицеров образовались от их фамилий.
Дуплет был нашим радистом, Туча — нашим медиком, Фагот — специалистом по взрывному делу. Лимон был моим заместителем и специалистом по разведке. Эдуард мог расположить к себе почти любого человека. Его открытая улыбка подкупала. Люди считали его безобидным, но некоторые, желающие использовать его безобидность, жестоко ошибались. Удар его ножа всегда был неожиданным и роковым, вне зависимости от того был оппонент, ошибшийся в нём, рядом или в десяти шагах.
Туча, он же Лёнчик для близких друзей, не смотря на свой возраст — тридцать четыре, был совершенно лысым. Ему постоянно предлагали попускать солнечных зайчиков, используя кожу его гладкого, как колено черепа, на что он философски отзывался, что "в сумерках его жизни солнца не бывает". Философом он стал в процессе своего неудачного брака. Зато полтора года назад он вполне удачно развёлся и жил теперь долго и счастливо в полном одиночестве. Для нас он был ценен тем, что мог сотворить чудо, изготовив нужное лекарство из подручных средств. Также Лёнчик мог сотворить отраву, антидота которой не было. В общем, эскулап он был тот ещё.
Фагот был добряк, хлебосол и не умолкал, пока трудился над взрывчаткой. Роман мог взорвать что угодно и когда угодно. Думаю, что в роддоме его уронили на пол и разбили голову. Чтобы скрыть несчастье от матери, виновники установили ему вместо головы компьютер. Только так можно было объяснить его талант всё скрупулёзно рассчитать и учесть все малейшие нюансы. Фагот легко запоминал огромное количество информации, которую потом выдавливал из себя по мере надобности.
