Знойная летняя ночь покрывала мраком могучие волны Дуная.
Широкая, необозримая, как море, река, болотистая у берегов, даже по середине лениво катила на восток громадные массы своих вод: бесчисленные островки, густо заросшие кустарником и деревьями, преграждали им путь.
Влажный юго-восточный ветер медленно гнал по небу тяжелые тучи, закрывавшие и месяц и звезды.
Вдали на востоке каким-то мертвенно бледным, зловещим светом вспыхивала по временам молния. После таких мгновенных вспышек еще грознее казалось глубокое безмолвие ночи.
С легким рокотом и шумом теснились волны вокруг одного из островков, чуть-чуть выдававшегося над зеркалом вод. Низкие, тонкие берега его покрыты были высоким камышом, который переходил мало-помалу в густой ивняк и колючий волчник. Из деревьев на нем росло всего лишь две-три ивы, не очень высоких, но чрезвычайно толстых, с фантастическими отростками на верхушках, сучьях и стволе.
Кругом было темно, пустынно и тихо. Лишь изредка всплеснет рыба-хищница, вынырнувшая из глубины в погоне за добычей, и снова исчезнет, оставив небольшой круг на поверхности. И снова все тихо.
Вот из кустарника левого берега реки с громким, пронзительным криком тяжело поднялась большая птица. Медленно пролетая над островком, она спустилась было на одну из старых ив, но вдруг с новым еще более громким криком высоко взвилась на воздух и, круто повернув в сторону, быстро исчезла во мраке.
Между тем в кустах на островке что-то зашевелилось. Какой-то человек, скрывавшийся до сих пор под ветвями кустарника на самом берегу, теперь немного приподнялся.
— Наконец-то! — тихо произнес юношеский голос. Юноша хотел было выскочить.
Но другой человек, вместе с ним скрывавшийся в чаще, потянул его за руку, прошептав:
«Тише, Дагхар. Кто знает, кто спугнул цаплю, может быть, и шпионы».
С левого берега реки к островку быстро неслась лодка. Четыре весла опускались и поднимались без малейшего шума. Вот она, искусно повернутая на ходу, врезалась уже в густой камыш кормою вперед. Зашуршали жесткие стебли, скользившие по бортам ее, зашелестели их перистые верхушки.
Оба гребца выпрыгнули на берег, вытащивши за собою лодку.
Ожидавшие их на острове между тем поднялись. Они молча подали прибывшим руки, и все четверо, не сказав друг другу ни слова, направились в вглубь острова.
Наконец, старший из тех двоих, которые ждали на острове, остановился. Он поднял голову, отбросил назад длинные седые волосы, выбивавшиеся из-под шлема, и сказал со вздохом:
— Подобно разбойникам должны мы сходиться здесь ночью, как будто замышляя что-то недоброе.
