В железной тишине…
Алексей Сурков
Будь спокойна, моя ясноглазая…
Александр Вертинский
Если спускаться с четвертого этажа во двор по черной лестнице, то нужно пройти семьдесят одну ступеньку. На площадке между третьим и вторым этажами можно поставить ящик с инструментами на подоконник и немного постоять у открытого окна, передохнуть. Передохнуть – потому что Тула, Ишим и Благовещенск дают о себе знать. Но передохнуть так, чтобы никто не заметил, потому что тебе всего тридцать лет.
Но сейчас постоять у окна не получилось – чуть ниже по лестнице, там, где на стене видны две замазанные синей краской пулевые отметины – следы еще с января сорок третьего – на ступеньках сидела Ксеничка, подперев подбородок сжатыми кулачками.
– Ксеничка, если вы не подвинетесь, я могу случайно стукнуть вас своим ящиком. А зип – он тяжелый.
– Ну и стукайте…
Он поставил ящик на ступеньки, поправил норовившие вывалиться пассатижи и уселся рядом с Ксеничкой. Похлопал по карманам старенькой гимнастерки, достал папиросы. Первая попалась высыпавшаяся, но вторая – вполне ничего; обмяв ее, он долго чиркал зажигалкой.
– Я буду в сторонку курить, а то ваша мама будет ругаться. Ксеничка молчала.
– А что, кстати, делает сейчас ваша мама?
– Дядь Мить, – Ксеничка повернулась к нему, глаза были красные и подпухшие, – ну почему так бывает, что кому-то все и сразу, а кому-то ничего?
Он хмыкнул.
– А кто этот кто-то, которому все? И что все-таки делает ваша мама?
– Мама и Клавдия Сергеевна обсуждают новую маску для омоложения лица и цены на сметану на рынке.
– А этот «кто-то» – это, наверное, тот мальчик, которого папа на прошлой неделе подвозил к нашему дому на эмке, а ты выбегала его встречать?
– Нет, – она вздохнула, – это вовсе не Джеку, это Татке Гуреевой – все и сразу.
– А почему он Джек?
– Ну, вообще-то он Женя, но он с родителями год жил в Америке и теперь он зовется только Джек.
– Надо же – всего год, и уже Джек.
– Да, его только в классном журнале пишут Евгений, и учителя так зовут, а он такой американский! Они столько всего привезли – и радиолу, и пластинки американские. Там такой фокстрот!
– А что же эта Татка Гуреева?
– Да ну ее… А можно мне к вам в гости?
– Ну я, Ксеничка, на самом деле шел во двор – собирался немного покопаться в мотоцикле…
– Ну пожалуйста!
– Ладно, будем считать, что я тебя пригласил пить чай. Все равно с тобой я зажигание толком не налажу. Пошли уж наверх…
И они пошли наверх: она – то и дело перепрыгивая через ступеньку, а он – стараясь не показать, что хоть и тридцать лет, а и Тула, и Ишим, и Благовещенск…
