Шерлок Холмс и дело о крысе

Когда я вспоминаю многочисленные расследования, в которых мне довелось участвовать вместе с моим другом, сыщиком-консультантом мистером Шерлоком Холмсом, на ум приходят самые разнообразные и самые невероятные эпизоды. Были среди них забавные, были и трагические, иные сопряжены были с риском для жизни, другие требовали напряжения всех душевных сил; но теперь, по прошествии времени, я вспоминаю о них со своего рода ностальгическим умилением. Вернее, обо всех, за одним исключением, — я имею в виду кошмарный эпизод, который по-прежнему является мне в нежданных сновидениях и застит свет, когда я не сплю. Переживания эти были столь сильны, что я вновь и вновь оказываюсь во тьме рядом с жутким чудищем. Я слышу постукивание когтистых лап, ощущаю невыразимо зловонное дыхание. Со страхом и отвращением вспоминаю, какую эта тварь несла в себе угрозу. Вновь вижу широко раскрытые злобные глаза и острые жёлтые зубы. То была крыса. Необычная крыса. Гигантская крыса с острова Суматра.

Впрочем, опять я, похоже, повёл рассказ не с того конца и без всякой связи, а это всегда вызывало критику Шерлока Холмса. Ладно, начнём с начала, а для этого нужно вернуться в 1895 год, в те времена, когда я ещё жил на Бейкер-стрит. Наше с Холмсом знакомство насчитывало уже лет двенадцать. За это время я успел жениться и овдоветь, а Холмс провёл три года за пределами Англии после своей мнимой гибели в пучине Рейхенбахского водопада. Итак, к тому моменту оба мы были холостяками средних лет и успели свыкнуться с характером и привычками друг друга. Экстравагантные выходки моего друга давно перестали меня раздражать, что случалось нередко в ранние времена нашего знакомства, да и Холмс с большей, чем раньше, терпимостью относился к моему укладу. За прошедшие годы он стал внимательнее, заботливее да и общительнее.

Я могу сказать в точности, когда тень крысы упала на нас впервые: было это в тот вечер, когда мы засиделись за ужином в ресторане Симпсона и вновь повстречали Стэмфорда. Перед тем мы посетили театр «Вудгрин эмпориум», где в тот вечер давали довольно легковесное представление. Гвоздём программы был Великий Сальвини, выдающийся гипнотизёр. Меня он очень заинтересовал, ведь гипноз тогда начали использовать в некоторых областях медицины. Незадолго до того в «Ланцете» появилась статья на сей предмет, я был сильно заинтригован тем, какие возможности она открывала. Холмс, напротив, отнёсся к талантам Сальвини с откровенным пренебрежением. «Всё волшебство сводится к тому, что в зале сидят подсадные утки», — заметил он равнодушно, когда мы катили в кэбе обратно в Уэст-Энд. Я решил, что приятель мой заблуждается. Даже поверхностное знакомство с предметом убеждало, что опытный специалист способен, не прибегая к фокусам и обману, подчинить себе, пусть и ненадолго, разум пациента — при условии, что тот не оказывает сопротивления. Последующие события показали, что в своих немудрёных предположениях я сильно недооценивал могущество гипноза.