Это было, было, было

…Луч бластера прорезал темноту двигательного отсека. Сноп ослепительных голубых искр взметнулся из-под защитного кожуха антиграва. Всё. Теперь корабль не мог оторваться от прóклятой Вселенским Господом планеты мутантов. Лотар метнулся к выходу в коридор, но, наткнувшись на труп одного из пиратов, выронил оружие и растянулся на полу, пребольно стукнувшись головой о переборку. Нескольких секунд растерянности было достаточно, чтобы на него навалились, заломили руки за спину и защелкнули наручники. Вспыхнуло несколько фонариков. Лотара подняли на ноги и, поддерживая за локти, повели в рубку.

В рубке, в капитанском кресле вольготно развалился Толстяк Гуно. Видно, он только что плотно пообедал, ибо губы и все шесть его подбородков жирно лоснились, а на груди замызганной рубахи расплывались свежие пятна от соуса. Сейчас Гуно шумно потягивал из хрупкой фарфоровой чашечки дымящийся кофе и испускал блаженные вздохи. Увидев Лотара под конвоем двух пиратов, толстяк отставил кофе в сторону, утерся грязным скомканным платком и спросил тонюсеньким голоском:

— Уже поймали? Быстро вы с ним управились, господа. Давайте-ка сюда поближе этого молодчика!

Лотара подтолкнули к креслу. Гуно расстегнул кобуру на поясе и достал бластер.

— Итак, штурман, — запищал он дальше, — наверняка ты обо много наслышан. Гуно — не любитель пошутить, и мучить живых тварей ему не по душе. Пытки, фи!

Жирный указательный палец толстяка надавил на кнопку предохранителя. Полные зарядники чуть слышно загудели.

— Поэтому выбирай, штурман. Или ты выкладываешь нам координаты дисторш-точки сразу, без проволочек. И тогда мы принимаем тебя в свой славный экипаж. Или мы сами обнаруживаем точку за неделю-другую, а ты теперь же отправляешься в никуда вслед за своими товарищами.

Энергоспираль бластера нацелилась на грудь Лотара…

— Нет, так дело не пойдет, — редактор бросил рукопись на стол, снял очки и устало помассировал себе веки. — Все это не годится.

— Почему? — посетитель нервно заерзал на скрипучем стуле. — Чем плох мой рассказ?

— Понимаете ли, господин Лот, — редактор не торопясь принялся протирать стекла очков аккуратно сложенным, надушенным дорогим одеколоном платком, — ваш рассказ плох не своим языковым стилем, отнюдь нет. Язык у вас живой, вы не льете воды, не жуете словесную жвачку. Но, увы — избитый сюжет и сплошные штампы!..

Редактор водрузил очки на мясистый нос и неодобрительно посмотрел на посетителя.

— Ведь у нас на дворе — начало двадцать первого века! — воскликнул он. — Уэллс, Брэдбери, братья Стругацкие, Шекли, Азимов, Гаррисон… Все, что можно было придумать и написать в космической фантастике, уже написано ими. Остальное — повторение, тень, негативный отпечаток.