Па собирался читать послеобеденную молитву, когда кто-то позвонил в дверь. «Господи всевышний, благодарю тебя за ниспосланную пищу и радость…» Каждый раз он читал молитву по-новому, отражая а ней события прошедшего дня. Девятилетний Сэм, задрав голову и приоткрыв рот, напряженно следил за отцом, пытаясь угадать слова по движению пухлых черных губ. «Вот вырасту большим и тоже буду придумывать молитвы и благославлять своих детей. А если стану священником… О! Нет!» Но тут Ма делала рукой знак «тсс», и Сэм замирал.
— Аминь.
Итак, Па приготовился читать молитву, когда позвонили в дверь. Звонок очень долгий: кто-то чужой.
— Иди, открой, — сказал отец Сэму. — Нет, постой, я сам.
Но мальчик уже бежал к двери. Встав на цыпочки, отодвинул засов и носом уперся в чей-то живот.
— Привет, малыш. Здравствуйте, господин и госпожа Паркер.
— Чем обязан? — спросил Па, поклонившись.
— Том Ласкин, делегат Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения.
— Ма, принеси стул. Присаживайтесь, господин Ласкин. А ты, сынок, скажи всем спокойной ночи и иди спать.
— Минутку! — Ласкин добродушно улыбнулся. — Как раз из-за этой важной персоны я и… Хотите сигару?
— Он не курит, — быстро сказала Ма.
Па опустил протянутую за сигарой руку, усадил сына на колено.
— Из-за Сэма?
(Мальчику нравилось прижиматься к груди отца. Приложив ухо к клетчатой рубашке, он прислушивался. Глухой удар, легкий удар; сердце-кузнец неторопливо трудится в своей загадочной пещере. Если биение делалось реже, Сэм начинал беспокоиться.)
— Из-за Сэма?
— Да. Завтра начало занятий. Надеюсь, вы отправите мальчика в федеральную школу…
— Нет, — проговорила Ма, придвигая стул. — Он пойдет в школу преподобного отца Джошуа, как в прошлом году.
— Как же так, госпожа Паркер? Мы добиваемся решения Верховного суда, федеральные власти ликвидируют расовую дискриминацию в школе. Начало занятий в этом году — историческая дата, а вы… Не понимаю, — вздохнул он, безнадежно уронив руки.
— Все школы одинаковые, — слабо возразила Ма.
— Простите, но вы не правы. Разве можно сравнить крольчатник преподобного отца с новой федеральной школой, где есть площадка, гимнастический зал, портик.
— Портик? — прозвенел тонкий голосок, и все взгляды устремились в сторону Сэма, который вопросительно смотрел на отца.
— Это огромная рама, на нее поднимаются по лестнице и сверху подвешиваются гимнастические снаряды канаты, шесты, трапеции. Вот что такое портик.
— Речь сейчас не об этом, — снова заговорил Ласкин. В его голосе звучала досада. — Если все чернокожие будут поступать, как вы, никогда вашим детям не видать равноправия!
