Тайна женской души

— Как хочешь, а мне сдается, что ты не торопишься жениться, — заметил Малыш, возобновляя прерванную несколько минут назад беседу.

Смок сидел на краю спального мешка и внимательно рассматривал лапы собаки, которая, рыча, валялась перед ним в снегу. Он ничего не ответил. Малыш повернул над огнем дымящийся мокасин, насаженный на палку, и взглянул на товарища.

— Посмотри-ка на это северное сияние, — продолжал он, — легкомысленная штучка, правда? Точь-в-точь этакая приплясывающая бабенка. Самая лучшая из них легкомысленна, если только она не дура. И все они — кошки, все до одной, самые маленькие и самые большие, самые смазливые и наоборот. А когда они преследуют приглянувшегося им мужчину, то становятся настоящими рыкающими львицами и воющими гиенами.

Монолог иссяк. Смок ударил собаку, сделавшую попытку укусить его за руку, и продолжал исследовать ее истерзанные, окровавленные лапы.

— Да, — вновь продолжил Малыш. — Может, я бы и женился, если бы захотел. А может, был бы теперь женат и без всякого хотения, если бы не умел быстро бегать. Хочешь знать, Смок, что меня спасло? Сейчас я тебе скажу. Легкие! Ну и бежал же я! Хотел бы я видеть бабу, которая могла бы меня догнать!

Смок отпустил собаку и тоже стал сушить над огнем мокасины, от которых валил пар.

— Завтра будем отдыхать и шить собакам мокасины, — соблаговолил он заметить. — Этот наст калечит им лапы.

— А не двинуться ли дальше? — возразил Малыш. — На обратный путь у нас не хватит продовольствия, и если мы в самом ближайшем времени не встретим стадо карибу или белых индейцев, то нам придется есть собак. Ну а кто видел этих белых индейцев? Слухи — и ничего больше. Да и как индеец может быть белым? Это все равно что белый чернокожий. Завтра надо непременно двинуться в путь, Смок. Вся местность кругом как вымерла. Вот уже неделю, мы даже зайца не видали. Мы должны перебраться из этой мертвой полосы в такое место, где водится дичь.

— Они гораздо лучше побегут, если мы дадим им денек отдохнуть и наденем на них мокасины, — сказал Смок. — Попробуй завтра взобраться на какой-нибудь холм и как следует осмотреться. Мы, по-видимому, скоро выберемся на открытое место. Об этом-то и говорил Ла Пирл.

— Гм! Ла Пирл, по его собственным словам, проходил здесь лет десять назад; притом он так обалдел от голода, что едва ли соображал, что кругом него делается. Вспомни, что он рассказывал об огромных флагах, развевающихся на вершинах гор. Понимаешь, до чего он обалдел? Да он и сам признавался, что ни разу не видел белых индейцев. Белых индейцев придумал Энтон. А Энтон протянул ноги за два года до того, как мы с тобой попали в Аляску. Ну что ж, все равно завтра погляжу. Может, и лося удастся подстрелить. Как ты насчет того, чтобы поспать?