Объект «Родина»

— Лёвка! Веришь-нет, мы сами обалдели!

Пьяные глаза майора блестели в темноте, словно пара линз.

— Сашка с Петровичем там зависли, а я эту сучку в охапку и за тобой!

На этом месте, толстый лысый зам Льва Александровича сытно рыгнул, споткнулся и рухнул на пол.

— Нет, ты пойми. Всё взаправду. Мобилы не пашут…

Полковник поморщился.

«Скот! Офицер называется».

…радио молчит, даже спецсвязь не работает!

Майор, путаясь в собственных ногах, кое-как поднялся.

— Мы ж там…

Майор икнул и перешёл на шёпот.

… на рыбалке сто раз были. У меня…

Его глаза неожиданно стали совершенно трезвыми.

… мурашки по коже бегают до сих пор. Не было там озера. Ни-ког-да.

Полковник с досадой покосился на перевёрнутый лист бумаги. Он никак не мог решиться написать это чёртово заявление об отставке. Всё-таки двадцать два года службы…

— Лёвка, поехали! Покажу! У меня внизу машина! — Язык у майора снова начал заплетаться.

«Скот».

Полковник Лев Баринов скомкал недописанный лист, сунул его в карман и согласно кивнул головой.

— Поедемте, Алексей Дмитриевич, посмотрим на ваше чудо-озеро.

Майор шумно рванул из кабинета на выход. Лев Александрович брезгливо посмотрел ему вслед и по привычке достал из ящика стола пистолет. С экрана телевизора, стоящего в углу, с трибуны что-то протяжно вещало красномордое чмо.

«Твари. Ненавижу!»

— Кто ещё об этом знает?

Директор спокойно рассматривал Баринова своими водянисто-голубыми, почти бесцветными глазами.

— Знают.

Ответ бывшего полковника, почти коллеги, Директору очень не понравился, но он не подал вида.

— Хорошо. Давайте встретимся с вами завтра. В это же время. Мне надо всё хорошо обдумать.

— Понимаю. — Баринов поднялся, крепко пожал на прощание руку и вышел.

«Ну вот и всё. Надеюсь, хоть ты всё не про…шь».

Позади осталась беготня, звонки, уговоры, лесть, подкуп, шантаж. Он получил что хотел. Один час с глазу на глаз с новым Директором. С человеком, которого ему отрекомендовали люди, которым он безусловно доверял.

После ранения на том озере, когда он расстрелял троих сослуживцев и двух рядовых-срочников, здоровье так и не восстановилось. Лёгкие с каждым месяцем сдавали всё сильней. Тяжело дыша, полковник поднялся на свой второй этаж и отпер дверь в квартиру.

— А, вы уже здесь.

Затылок Льва Баринова холодил металл. Негромко хлопнул выстрел.

Капитан Егоров сидел в этой тёмной вонючей комнатке уже четвёртый час. Компанию ему в этом невесёлом занятии составляло ещё восемь человек и мерзкий прилизанный тип в дорогом костюме, истуканом сидящий в углу. За всё это время «прилизанный» отметился двумя окриками: «не разговаривать!» и «молчать!». Егоров тихонько размял затёкшую спину и оглядел свою, так сказать, форму. Старая солдатская гимнастёрка, эти… как их… галифе и кирза. И пилотка без звёздочки.