Уильям Конгрив
Двойная игра
Перевод М. А. Донского
1693
Interdum tamen, et vocem Comoedia tollit.
Horat. Ars Poet
{Но иногда и комедия голос свой возвышает.
Гораций. "Наука поэзии", 93.
(Перевод М. Дмитриева)}
Syrus. Huic equidem consilio palmam do:
hiс me magnifice effero,
Qui vim tantam in me, et potestatem habeam
tantae astutiae,
Vera dicendo ut eos ambos fallam.
Terent. Heaut.
{Сир. Пальма первенства за этим планом у меня. Я горд,
Что имею столько силы, так способен к хитрости.
Правду говоря, обоих сразу обману я так.
Теренций. "Самоистязатель" (IV, 3, 709-711).
(Перевод А. В. Артюшкова)}
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО
МОЕМУ ДОРОГОМУ ДРУГУ МИСТЕРУ КОНГРИВУ
ПО ПОВОДУ ЕГО КОМЕДИИ ПОД НАЗВАНИЕМ "ДВОЙНАЯ ИГРА"
Итак, в комедии взошло светило,
Что звезды века прошлого затмило.
Длань наших предков, словно божий гром,
Врагов мечом разила и пером,
Цвел век талантов до потопа злого {1}.
Вернулся Карл {2},- и ожили мы снова:
Как Янус {3}, нашу почву он взрыхлил,
Ее удобрил, влагой напоил,
На сцене, прежде грубовато-шумной
Верх взяли тонкость с шуткой остроумной.
Мы научились развивать умы,
Но в мощи уступали предкам мы:
Не оказалось зодчих с должным даром,
И новый храм был несравним со старым {4}.
Сему строенью, наш Витрувий {5}, ты
Дал мощь, не нарушая красоты:
Контрфорсами усилил основанье,
Дал тонкое фронтону очертанье
И, укрепив, облагородил зданье.
У Флетчера {6} живой был диалог,
Он мысль будил, но воспарить не мог.
Клеймил пороки Джонсон {7} зло и веско,
Однако же без Флетчерова блеска.
Ценимы были оба всей страной:
Тот живостью пленял, тот глубиной.
Но Конгрив превзошел их, без сомненья,
И мастерством, и силой обличенья.
В нем весь наш век: как Сазерн тонок он,
Как Этеридж галантно-изощрен,
Как Уичерли язвительно умен.
Годами юн, ты стал вождем маститых,
Но не нашел в соперниках-пиитах
Злой ревности, тем подтверждая вновь,
Что несовместны зависть и любовь.
Так Фабий {8} подчинился Сципиону,
Когда, в противность древнему закону,
Рим юношу на консульство избрал,
Дабы им был обуздан Ганнибал;
Так старые художники сумели
Узреть маэстро в юном Рафаэле {9},
Кто в подмастерьях был у них доселе.
Сколь было б на душе моей светло,
Когда б мой лавр венчал твое чело!
Бери, мой сын, - тебе моя корона,
Ведь только ты один достоин трона.
Когда Эдвард отрекся, то взошел
Эдвард еще славнейший на престол {10}.
А ныне царство муз, вне всяких правил,
За Томом первым Том второй возглавил {11}.
Но, узурпируя мои права,
Пусть помнят, кто здесь истинный глава.
Я предвещаю: ты воссядешь скоро