Рисунок А. Банных
Раздался свисток, и игра началась. Встреча была принципиальной. Мы принимали другого аутсайдера — команду «Вымпел», проигравшую шесть матчей подряд. Ярко-зеленая трава красавца-стадиона, казалось, кричала: давай, «Строитель», жми, «Строитель»!.. Так называется клуб, где я играю центральным защитником уже семь лет. В прошлом году меня даже выбрали капитаном…
Я готовился ударить по мячу, чтобы послать его за линию поля и тем сорвать острую атаку «Вымпела». Но хитрый замысел не удался: мяч отскочил в сторону, подпрыгнул и самостоятельно улетел далеко-далеко, прямо в штрафную соперника.
— Молодец, Золотая нога, отличный удар! — одобрительно вскричал Веня Полуэктов, единственный зритель, штатный болельщик и любимец нашей команды. Веня стоил целой «Мараканы» — одно его хозяйство занимало половину южной трибуны. Это хозяйство — микрофон, два усилителя, магнитофон, надувной матрас, три ящика пива и полкило воблы — было куплено на деньги «Строителя», не жалевшего для родного Вени ничего. И благодарный Полуэктов старался вовсю, поднимая адский шум на пустом стадионе.
Прошло уже десять минут матча, а ни мы, ни вымпеловцы так и не коснулись мяча. Поначалу никто из нас не выдавал своего удивления — все делали вид, что такое поведение мяча входит в наши планы. Но время шло, игроки разнервничались, последовал целый ряд нарушений. Защитник гостей снес у своих ворот нашего левого крайнего Петю по прозвищу Зубр, хотя тот ничем не угрожал вратарю «Вымпела». Большой любитель театра и кино, Зубр лежал на земле и корчился в судорогах. Я должен был отомстить за товарища, точно пробив пенальти. Я всегда бью одиннадцатиметровые, потому что обладаю сильным и коварным ударом. Оттого ребята и прозвали меня Золотой ногой.
— Вставай, Зубра! — изощрялся Веня. — Не робей, Золотая нога!
Я разбежался.
— Алло, — басом сказал мяч, — не стоит пытаться.
Моя нога рассекла воздух, а говорящий мяч в довершение всего подскочил и ударил меня по голове. Да так, что в глазах потемнело! Я, конечно, читал в детстве про Хоттабыча, но подобных штук даже он никогда не вытворял — мировой был старик…
Матч между тем возобновился. Мяч по-прежнему никому не давался. Всякий раз, пролетая мимо меня, он лукаво подмигивал. Глаз-то у него, понятно, не было, но то ли он подергивал чем-то, то ли делал еще что в этом роде, — в общем, можно сказать, что подмигивал.
В перерыве тренер радостно сообщил, потирая волосатые руки:
— Кажется, дело идет к нулевой ничьей!
Его-то это вполне устраивало. Но мы больше играть не могли. Центрфорвард Леша-Горилла, чаще всех бивший и потому чаще всех не попадавший по мячу, устало пробормотал:
