Таможенник косился на две розетки в груди Бейкера Сент-Сира с большим любопытством. Дотронувшись до теплого желтого пластика вокруг них, он пытался определить, как такой материал мог расти в человеческой плоти.
Сент-Сир бы ни капли не удивился, если бы человек попросил принести ему фонарик и принялся осматривать две узких дыры, проделанных в его теле. В таком безмятежном месте, как Дарма, месте отдыха богатых людей, редко можно было наблюдать что-то необычное, поэтому, когда в одном из четырех чемоданов Сент-Сира — самом маленьком — обнаружилась странная деталь от какого-то механизма, таможеннику, естественно, захотелось прервать бесконечную рутину.
— Вы закончили? — спросил Сент-Сир.
Главный таможенник хмыкнул и встал во весь рост. Он повернулся к раскрытому чемодану, лежавшему на столе рядом с ним, и погладил черепаший панцирь, который на самом деле черепашьим панцирем не был.
— Хотелось бы посмотреть, как вы это одеваете, — сказал он.
Багажный инспектор, молодой человек с копной желтых волос и кожей, белой, как пыль, подошел поближе, чтобы было лучше видно. Все-таки, это он обнаружил этот панцирь, и имел полное право понаблюдать за демонстрацией.
Нежным жестом, будто желанную любовницу, Сент-Сир поднял черепаший панцирь. Перевернув прибор на спину, он склонился над ним, взял вилку, соединенную с панцирем, и приладил в розетку у себя на груди.
— Так-так, — протянул таможенник.
Парень с пыльной кожей выглядел нездоровым.
Улыбаясь, Сент-Сир поднял панцирь и прижал его к груди, позволяя проводам медленно вернуться на место.
Оболочка была тщательно подогнана под его торс и толщиной нигде не превышала четырех дюймов. Теперь, когда все части были на месте, панцирь казался с ним одним целым.
— И оно никогда не пыталось взять контроль над вами? — осторожно спросил багажный инспектор.
Сент-Сир терпеливо объяснил, что в симбиозе компьютера и человека суть машины никогда не пыталась «взять верх» над его человеческой половиной.
— Кибердетектив — это часть человека и часть машины, соединенные воедино и взаимодействующие так тесно, как это только возможно. Сильно уменьшенные составляющие биокомпьютера запоминают и соотносят вещи с математической точностью, чему человеческий ум никогда не научится. Человеческая же половина воспринимает и испытывает эмоции, чего машине с ее четкой, понятной и логически обусловленной вселенной никогда не понять. Вместе мы производим одновременно точный и тщательный анализ.
— И все-таки… — парень посмотрел на шлем снова. — Оно внутри
