Случилось так, что лагерь Одинокого Волка оказался на пограничной линии, проходившей между землями шайенов и родиной его собственного племени, кайова, но он не знал этого. Он прожил там уже достаточно долго, а карты белых людей были от него так же далеки, как и от шайенов. Когда он пришел и поселился здесь, он считал, что эта земля — не что иное, как личный дар Создателя, и ничьих иных прав ни у кого на нее быть не могло.
Но Объединенной Скотоводческой Компании, когда она приобретала права на огораживание обширной территории под пастбища, не было дел до притязаний краснокожего. Особенно если это соответствовало целям правительства. И вот партия землемеров отправилась, чтобы наметить линию ограждения.
Одинокий Волк услыхал об этих непрошеных гостях еще в то время, когда они работали к северу от него, и каким-то непостижимым образом проведал, что они направляются вниз по Лосиному ручью, так что впоследствии буквально разрежут его лагерь надвое. И тогда он отправил своему другу-переводчику спешную весть:
«Белые люди не должны ставить забор на моей земле. Я буду сражаться. Вашингтон их не поддерживает: правительство не станет устанавливать забор в моих владениях, не поговорив со мною. Я посылал гонцов в агентство кайова, и там об этом ничего не известно. Все это — замысел скотоводов, для того чтобы отнять у меня земли. Передайте им, что, услыхав новости, мы выкурили трубку — мы приняли решение. Этот забор не будет стоять».
Так что, едва Джонни Курильщик, как звали переводчика, принес это суровое послание в лагерь разведчиков-землемеров, у некоторых тут же руки опустились. Был среди них и Джим Беллоуз, скаут и переводчик, чье мнение имело особый вес: он носил длинные волосы и считался весьма опытным борцом с индейцами.
— Ребята, — начал он со значением, — нам надо убираться отсюда, как только ночь наступит. Нас всего пятнадцать человек, мы находимся в шестидесяти милях от форта и почти не вооружены. Старина Одинокий Волк здесь полный хозяин, так что нам остается только плюнуть на все да отправляться за помощью.
Эта речь произвела впечатление на всех; лагерь свернули, и партия поспешно возвратилась в Дарлингтон для совещания с руководством Компании.
У Пирса, который управлял там делами Компании, имелись личные причины не обращаться к военным властям. Его земельная аренда была пока что полуофициальной договоренностью между ним и министром внутренних дел; поэтому он опасался последствий конфликта с Одиноким Волком — огласка и любые трения могли привести к отказу от аренды. Вот почему он и послал за Джоном Сигером, и сказал ему:
